Товарищ "Чума" 4
Шрифт:
Лишь дед Маркей оставался невозмутим, как снаружи, так и внутри. Похоже, что в его жизни встречались и куда более мощные потрясения. Либо его психика настолько закалилась, что уже могла спокойно воспринимать и настоящие чудеса.
Наконец вся честная компания выбралась на окраину развороченного танками поля, оставшегося неизменным. Вот тут-то и пришло настоящее узнавание. Позабыв про «режим секретности» и всего такого прочего, товарищ Суровый и товарищ Политрук разразились громкими возгласами, которые на телевидении моего мира обычно демонстративно запикивали.
Они едва не крутились волчком, оборачиваясь
Первым меня, естественно, заметил дед Маркей, который тоже не вмешивался в спор отцов-командиров, а спокойно покуривал себе папироску-самокрутку. Зрение, конечно, было у старика феноменальное. Но этому факту я уже успел удивиться еще в первую нашу встречу. Лучший снайпер из тех, кого мне довелось встречать в своей «двойной» жизни! Да еще в таком-то возрасте!
Оставив за спиной начальство, ушлый старикан двинулся прямиком ко мне, улыбаясь во все «тридцать два» (или, сколько их там у него осталось?). Приветно махнув рукой ему рукой, я внутренне приготовился к весьма теплой встрече, миллиону вопросов, на которые мне придётся выдать хоть какой-то ответ.
И еще стоило подумать, какую версию о пропаже деда мне им выдать, чтобы ему не навредить. Ведь эта информация точно уйдет в Ставку, и как там отнесутся к провалу его миссии мне неизвестно.
Командиры, заметив, куда направляется дед Маркей, увидели, наконец, и меня. После чего оставили ненужные больше споры, пошли быстрым шагом в мою сторону, видимо, надеясь получить ответы на все возникшие вопросы. Но ничего путного, кроме «секретное оружие», товарищи, и «секретная информация» они от меня не услышат. А поверить в настоящую магию (кроме деда Маркея) никто из них просто не сможет. Убеждения — дело серьёзное, а я пока не хотел их ломать «об колено».
— Ну, паря! Ну, и натворил ты делов! — встретил меня своим неизменным приветствием дед Маркей, весело поблескивая прищуренными глазами из-под лопнувшего козырька.
— И тебе не хворать, дед Маркей! — весело рассмеялся я, поднимаясь на ноги и подавая старику руку.
— Признавайся, пострел, кудыть Тарасовку заховал? — пожав мою ладонь, тут же стрельнул ожидаемым вопросом старикан. — И откуда на её месте лес взялся? Да такой, как будто уже сто лет здесь стоял? Мы, ить, в отряде, вроде, о другом с тобой сговаривались — товарища твоего вызволить…
— А оно вона как вышло, дед… — Я развел руками, указывая на горящие танки. — Всю танковую дивизию здесь положить пришлось. — Ты уж извини, старый, что так вышло, — вздохнув, «повинился» я перед дедом, — но деревня тоже не уцелела.
— Цельную танковую дивизию положил? — Старик не то что удивился, он натурально в осадок выпал. — Так тебе, паря, не извиняться — тебе памятник ставить надыть! И звезду героя… Неужто сам-один?
— Почему один? С товарищем Янусом, да с помощником моим…
— Что?! — выдохнул подбежавший, наконец, командир партизанского отряда.
— Где?! — вторил ему запыхавшийся товарищ Политрук.
— Вы еще спросите: когда? — усмехнулся я. — И вам желаю здравствовать, товарищи дорогие!
—
— Ох, ты! И правда… — Я неожиданно понял, что расстался с партизанами всего лишь несколько часов назад.
Только вот для меня словно прошла целая жизнь. Я даже не мог понять, как за столь небольшой отрезок времени я успел пережить столько событий. Я умудрился безвозвратно потерять и вновь вернуть каким-то чудом своего старика. Пусть он сейчас и находился в лапах нацистов, но он был жив! И это было главным!
Я сумел освободить Лихорука, которого тоже не чаял увидеть живым. Пусть его спасение и было омрачено потерей деда, но я нисколько об этом не сожалел. Даже, если бы мне пришлось повторить всё это, я бы не передумал. Я своих ребят и в прошлой жизни не бросал, не брошу и теперь.
А деда мы обязательно вытащим совместными усилиями. Пока не знаю, как, но вытащу! А уж победа над целой танковой дивизией вермахта придала такой уверенности в своих силах, что мне постоянно приходилось одергивать самого себя, чтобы не зарывался. Головокружение от успехов весьма распространённый случай. Здесь главное не расслабляться, и не считать себя пупом земли.
На этот раз мне просто повезло, что сил хватило на всех врагов. По сути, я пошел на это отчаянный шаг, надеясь лишь на родной русский авось, не имея за плечами абсолютно никакого плана и никаких серьёзных сил. Ведь я даже не знал в тот момент о помощи лешего, которая оказалась неоценима на первых этапах схватки. В следующий раз я был не намерен так откровенно рисковать.
В общем, наш разговор с партизанами вышел не слишком долгим. Ведь открывать способ, с помощью которого была уничтожена целая танковая дивизия фрицев, я так и не стал. С трудом, но отбоярившись своей «железной» отмазкой, что сведения представляют абсолютную тайну. Ту же самую отмазку я залепил и на вопрос об исчезнувшей деревне.
Биологическое чудо-оружие, правда, до конца так и не доработанное. Поэтому оно представляет опасность, как для врагов, так и для того, кто его использует. Партизаны с сомнением покачали головами, но мой весьма постаревший внешний вид их всё-таки в этом убедил. Но результаты применения этого «секретного чудо-оружия» их не просто впечатлили — а оставили в полном шоке.
На вопрос о том, что я собираюсь делать дальше, я «честно» ответил, что в ближайшее время собираюсь продолжить «свою тоже очень секретную миссию», отправившись в самое сердце «королевства зла» — Берлин. К тому же я собирался освободить деда, о чём тоже не стал скрывать. В общем, уходя, партизаны продолжали пребывать в полном раздрае чувств. Но, тем не менее, пожелали удачи в моем нелегком деле.
Я понимал, что вся эта необыкновенная информация тут же уйдет в Москву, где тоже будут ломать над этим голову. Ведь именно для проверки её достоверности, и был внедрён к немцам мой дед. Но дед пропал, а информация из весьма странной, но имеющей место быть, превратилась в по-настоящему фантастическую историю. Можно сказать, даже байку или сказку.
Что ж, пусть подумают там, в Москве, а мне сейчас было совсем не до этого. После ухода партизан на меня навалилась какая-то жуткая слабость, что я едва-едва на ногах держался. Поэтому, открыв с помощью слова лесную чудо-тропинку, я поковылял к родному дому.