Товарищ "Чума" 5
Шрифт:
Интересно, он их с помощью магии растил? Или мать природа сама наградила таким выдающимся достоинством. Однако, несмотря на несуразный вид незнакомца, сосредоточенности я не растерял. Кто его знает, может быть он таким вот дурацким видом решил мою бдительность усыпить? А потом как уё… ударит каким-нибудь убойным заклинанием, так что мало не покажется!
— Простите, сэр! — Вытянулся в струнку усач в цилиндре. — Разрешите представиться: Том Бомбадил[2]!
— Тот самый Том Бомбадил? — само собой неожиданно вырвалось у меня.
Ну, кто из нас не читал «Властелина колец», либо не смотрел хотя бы фильма,
— Как? И вы тоже читали? — Веселая конопатая физиономия Тома стала еще шире, а улыбка расползлась едва ли не до самых ушей.
Чего читали? Она ж еще не написана! — Едва ли не заорал я, но вовремя сдержался, потому что Бомбадил с удивлением продолжил:
— Не думал, что английский журнал «Oxford Magazine» читают в далёкой Московии?
— А причём здесь какой-то журнал «Oxford Magazine»? — Теперь уже я откровенно тупил.
— Как причём? А разве не в нём вы прочитали стихотворение Ронни Толкина о «Приключениях Тома Бомбадила»? Иначе, откуда вам известно моё имя? Хотя, уже восемь лет прошло, — неожиданно сам пришел мне на помощь Том, — могли и запамятовать.
— О! Ес-ес, обхсс! — Хлопнул я себя ладонью по лбу. — Конечно запамятовал! А как так вышло, что какой-то простак написал стишок о настоящем ведьмаке? — поспешил я перевести разговор, и Бомбадил в него активно включился:
— О! Это долгая история, сэр! — Еще шире улыбнулся Том, хотя я думал, что больше уже некуда.
— А мы куда-то торопимся? — спросил я, хотя мне было куда спешить. Но излишняя суета тоже способна принести больше вреда, чем пользы. — И, кстати, я так и не узнал, откуда вы обо мне узнали?
— Оу! Простите, сэр! — Том нахлобучил на голову свой цилиндр с пером, котрый до сих пор держал в руках. — Со мной связалась… э-э-э… вы её знаете, как фрау Аденауэр…
— А! Вот оно в чем дело! — До меня, наконец-то, чьим «человеком» является этот рыжеволосый весельчак Том. — Так вы от Глории? А как вы узнали, когда я приеду? Я и сам-то не предполагал, на какой поезд мне удастся сесть.
— На самом деле пассажирских поездов с восточного направления в Берлин приходит не так много. И все они прибывают именно на Анхальтский вокзал, — пояснил Бомбадил. — Так что после сообщения фрау Аденауэр мне не составило труда встретить каждый из приходящих поездов с востока…
— Ну, что ж, теперь понятно…
— Как добрались, сэр Чума?
— Бывало и лучше, Том, — ответил я, — но выбирать не приходилось.
— Понимаю, — покачал головой долговязый ведьмак, — война, разруха, буксует даже хваленый немецкий порядок.
— Ну, я всё же добрался до Берлина. Грех жаловаться. И куда мы сейчас?
— Я снял для вас квартиру, сер. Недалеко от вокзала на Потсдамер пляц в районе Кройцберг, — сообщил мне Том.
Что сказать, порадовал! И Глория молодец! Это снимало проблему поиска жилья. Пусть, я и не слишком устал, но надо было привести в порядок мысли и спланировать дальнейшие действия. А затем где-то жить, пока я не разыщу своего старика. Все-таки
— Благодарю, дружище — вы мне очень помогли!
— Не стоит благодарностей, сэр! Я слишком многим обязан фрау Аденауэр, чтобы отказать ей в столь малой просьбе. Да и она меня просто заинтриговала… Вы действительно тот, кого она искала чуть не три сотни лет? Вы действительно… — Он немного помолчал, видимо собираясь с духом. — The first horseman of the Apocalypse?
— Практически, — не стал я отрицать очевидного. Мне это даже на пользу — не будет замышлять чего непотребного. Одно дело расправиться с ведьмаком, пусть и немалой силы. И совершенно другое — с Высшей бессмертной сущностью, которая в любой момент может вновь возродиться. — Только это — я не совсем в форме, пробуждение Чумы еще полностью не состоялось, — посчитал я своим долгом предупредить Тома.
А то мало ли чего он там себе удумает? Я ведь не всемогущий. Да и понравился мне этот веселый рыжий и, по всей видимости, никогда не унывающий наглосакс. Не было в нем мерзопакостной гнильцы, как в иных его соплеменниках… И не знаю, случается ли такое с обладателями проклятого промысла? Но, похоже, мне на таких везет. Уже второго встречаю, если Глорию считать.
— Так я догадываюсь, что что не до конца, — весело закивал Том. — Мы с фрау Аденауэр уже давно сотрудничаем, лет семьдесят уже, не меньше… Она, в какой-то мере, считается моим наставником. Хотя в нашей среде это и не принято, если ты не собираешься дар передавать. Передача таланта больше родовое таинство, когда от дедов, да бабок к молодому поколению дар переходит. Ведовской промысел стараются из круга семьи не выпускать…
А то я не понимаю? На собственном опыте с такой «замкнутой» родовой системой познакомился. Не будь меня — бабкин дар Акулине бы перешел, хоть она сама этого совершенно не желала. Но деваться-то ей некуда было — задаток имеется, а бабку от жутких мук избавить дело святое! А то, что потом она свой дар и не развивала почти — никого не волновало. И не вмешайся я случайно в этот круговорот, даже не знаю, как бы она от промысла избавлялась — наследников у неё на тот момент не имелось.
— А я — обычный захожий, по какой-то счастливой случайности получивший этот дар, — продолжал весело балагурить рыжий весельчак, легко перескакивая с одной темы на другую. — Как оказалось — задаток у меня имелся. Я совсем мелким был, когда заблудился в Каледонском лесу[4].
Так Том, выходит, из Шотландии. Теперь мне стало понятно происхождение его огненно-рыжей шевелюры. В Шотландии самый высокий процент рыжих людей в мире. Я даже слышал, что Эдинбург, где 40% населения — носители данного гена, является мировой столицей «волос имбирного цвета». На самом деле их меньше — только 13%, но все-равно, и этот процент очень велик по сравнению с другими регионами.
— Дня три плутал по чащобе, — делился со мной своими детскими воспоминаниями ведьмак-весельчак, — из сил совсем выбился. Думал всё — там и смерть приму. Но, неожиданно к ветхой избушке вышел. Маленькая, гнилая, того и гляди, развалится. А внутри — мертвец… Ну, это я так поначалу подумал, что покойник. А на деле — мертвец старухой оказался. Сухой, сморщенной, сплошные кожа да кости. Но живой!