Товарищ "Чума" 7
Шрифт:
[2]Ахай (старобур.) — обращение младшего брата/сестры к старшему брату, либо просто к старшему мужчине (в таком случае имеет неформальный оттенок).
Ноён (бур.) — уважительное обращение к старшему по возрасту, должности или начальнику. Имеет формальный оттенок. Может употребляться совместно с «ахай».
[3]Эзэн (бур.) — высшая форма уважительного обращения к человеку. В современном языке встречается лишь в литературе и фольклоре в качестве эпитета.
[4]В мифологии бурят можно встретить духов-людоедов, к примеру, черные заяны — воплощения душ умерших шаманов. Раньше им приносили
[5] Боо — шаман (монгольск., бурятск.)
Глава 8
Заходящее солнце лупило прямо в левый глаз, который и без того имелся у меня (Лихорука) в единственном экземпляре. Зависший над лесом багровый диск заставлял нас с братишкой болезненно щуриться и желать, чтобы солнце, в конце-то концов, скрылось уже за горизонтом.
Кстати, волшба сгинувшего лешего, после расправы над умертвием, тоже приказала долго жить, перестав скрывать древний могильник от чужих глаз. Это было заметно по границе свежего леса, ярко контрастирующего с черными осыпавшимися елками и кривыми уродливыми деревьями.
Представляю, как охренели мои соратники, когда откуда ни возьмись перед самым их носом вырос огромный курган, которого сроду здесь не было. Так и в психушку загреметь можно неподготовленному человеку, если вдруг рядом с тобой творится подобная пространственная магия.
Но мои товарищи по команде люди весьма подготовленные, боевые, прошедшие и Крым, и Рым. Их подобными магическими выкрутасами не запугать! У меня уже было время проверить на стойкость моих боевых товарищей: дед и профессор Трефилов отлично показали себя даже находясь в плену, а товарища Контролёра не сломала инвалидность.
Я шел и радовался, что с ребятами, за которыми мы с братишкой и отправились в этот древний могильник, не случилось ничего страшного. Они сумели пересидеть до победного конца наше противостояние с умертвием, отгородившись от полчищ мертвецов крепкой решеткой клетки, куда их поместил дохлый главутырок.
Если бы не это счастливое совпадение, даже и не знаю, как бы развивались события в этом случае. Ведь я бы не смог их защитить, и дети, скорее всего, погибли б. Но, слава Создателю, они выжили и даже не пострадали! Если не брать в расчет их психику, которая после всех «приключений» была в плачевном состоянии.
Но и здесь ребятишкам (или мне) несказанно повезло. Оказывается, у еще одного моего «братишки» — Смерти, имелась очень интересная «фишка» — ни один смертный не может удержать в памяти его приход. Даже если он стоял рядом и видел всё собственными глазами. После его ухода человеческая память становиться основательно «подчищенной».
Так произошло и с детьми — они ничего не помнили с того момента, как вошли в этот злополучный лес и случайно столкнулись с умертвием, который в очередной раз воспользовался прорехой в магии лешего. Я с помощью ментальной магии легко проверил состояние детей — всё случившееся действительно выпало из их памяти, и они ничего не помнили.
С помощью
Дорога мне была хорошо известна, дети послушно шли за мной, опасностей — никаких. Чего еще желать в отдельно взятом текущем моменте? Я просто вдыхал полной грудью свежий лесной воздух, который после пропитанного миазмами смерти проклятого могильника казался мне слаще мёда и наслаждался развернувшимися передо мной видами разноцветной осенней листвы.
Эх, когда же закончиться вся эта мерзопакостная суета, и можно будет нормально перевести дух? Мне очень хотелось немного отдохнуть после всех приключений со смертельной опасностью, но до конца войны об этом не стоило даже думать. А вот когда разберёмся с фрицами, тогда и будем думать о санаториях и курортах на морях. А можно и дикарём…
Подходя к тому месту, где раньше находился проход к кургану, я так размечтался, что совсем забыл об осторожности. Из радужных мечтаний меня вырвал металлический лязг передергиваемых оружейных затворов. Что за чертовщина? Неужели мои товарищи меня не сумели узнать? Да быть такого не может…
Я остановился у самой границы перехода, которая четко была видна. Еще бы её было не видно, ведь желтая пожухлая трава в этом месте резко переходила в черную, словно выжженную пожаром землю. А передо мной застыл явно охреневший от происходящего десяток солдат в форме войск НКВД, державших меня на мушках своих винтовок и ППШ.
Но они пока держались и не стреляли, видимо их смущала группа детей, которые пытались спрятаться за моей спиной. Рядом с солдатами я заметил и целящих в меня особистов — деда и капитана госбезопасности Фролова. А эти-то куда? Совсем сбрендили? Ваще берегов не видят? Это ж я…
— Слышь, тварь? — хрипло выдохнул Лазарь Селивёрстович, делая шаг вперед. — Отпусти ребят и можешь убираться подобру-поздорову! — угрожающе предложил он. — Мы закроем на это глаза… Ты меня понимаешь? Если понимаешь, кивни!
Ничего не понимаю. Я же помню, как накладывал на Лихорука морок со своей же собственной личиной, чтобы дети меня не боялись… Черт! До меня, наконец, начало доходить, где именно я накосячил. Ведь именно дети были объектом воздействия, а не вообще все, кому я, а вернее Лихорук, мог попасться на глаза.
И только для детей я выглядел обычным человеком, а для всех остальных я был зубастым и уродливым одноглазым злыднем, да еще и сжимающем в руке не менее жуткий трофей — оторванную черепушку умертвия, с которой Лихорук, отчего-то, пока не желал расставаться.
— Э-э-э! — Из группы солдат вдруг выскочил один молодой красноармеец монголоидной наружности. — Не стреляй, товарища командира! — неожиданно на ломаном русском произнес он. — Это же дух-помощника вашего эзэна, что словно мёртвый юрта лежать! И сам он тоже тама, однака — в теле помощника обитает пока.