Товарищ "Чума" 7
Шрифт:
— Война… — шумно выдохнул Бажен Вячеславович. — Я слышал, как Смерть говорила вам, товарищ Чума, чтобы вы поторопились осознать себя, иначе Война может разрушить весь мир…
— Да, вы правы, Бажен Вячеславович. Но, — я мотнул головой, — я не осознаю себя Первым всадником. И не факт, что в ближайшее время у меня это получится. Чтобы война закончилась, я готов на любые жертвы — даже стать этим чертовым Чумой! Но… Увы, это не в моих силах…
— Да не огорчайся ты, Ромка! — Теперь уже дед со всей дури хлопнул меня по спине. — Мы и без всяких всадников фрица свалим!
— Прищучим, Вань! И не только его, а Гитлера и всю его шайку-лейку в расход пустим!
— Вот тогда и заживём, наконец, по-человечески! — мечтательно произнёс дед.
Ну, да, возможно какое-то время и удастся пожить по-человечески, без войн и смертей, но… Думаю, что вы меня поймете и без слов…
[1] Медиум (лат. medium «средний»; здесь «посредник») — чувствительный индивидуум, который, как считают последователи спиритуализма (хоть зачатки медиумизма есть у всех), служит более одарённым связующим звеном между двумя мирами: материальным и духовным. Практика медиумизма также используется в вуду, кандомбле, умбанде, эзотерических традициях и парапсихологии.
Глава 10
Когда профессор Трефилов и дед перестали наконец закидывать меня вопросами, я немного подлечил бедолагу бурята, здоровье которого основательно просело после «рейдерского захвата» его тела умертвием и последующего «обряда экзорцизма», проведенного самим Великим Уравнителем — Смертью. Как он вообще выжил, ума не приложу?
Я быстро просканировал его состояние при помощи магии — моя малая целительская печать, внедрённая в его истощенный организм, отлично делала своё дело. Это уже было заметно даже невооруженным глазом: бедность кожных покровов сменилась здоровым румянцем, а потускневшие глаза заблестели.
Да он даже улыбаться начал, вместо болезненных гримас. Явно на поправку пошёл. Правда, в один прекрасный момент он опять скривился и задёргался как паралитик, как будто его током било.
— Что опять? — Я быстро подскочил к нему и схватил за плечи, вновь переходя на магическое зрение.
В воздухе вокруг Баяндуева кружила какая-то серая тень. Временами она налетала на бурята, излучая небольшой поток энергии, реально бивший нашего нового сотрудника (Фролов был прав, упускать этого паренька мы не имели права) мелкими сиреневыми разрядами молний.
Вот же тля какая! Неужели мою бледный братец опять лоханулся, и не зачистил всю округу от неприкаянных душ воинства мёртвого первожреца? Или это что-то другое? Хотя, мне на это плевать — ни одна тварь не имеет права нападать на моих силовиков-энергетиков! Да еще и вред им причинять!
— Ну-ка, красноармеец Баяндуев, наклонись! — распорядился я. — Сейчас я эту тварь по ветру развею…
— Не нада, Великий эзэна и товарища командира! — неожиданно встал на защиту этой серой хрени Бато. — Не убивай!
— С чего бы это? — удивлённо произнёс я, останавливая поток энергии вот-вот готовый сорваться с моих пальцев. — Он
— Духа предков это моя, Великий эзэна! — Чего-чего, а такого ответа от бурята я не ожидал. — Дедушка-шаман это моя, о котором я тебе говорить, — поспешно добавил он. — Он мёртвый давно уже, но его бессмертный мудрый дух Бато с собой всегда в онгоне[1] носить! — И Баяндуев выудил из-под мятой гимнастерки подвешенную на шнурок маленькую резную фигурку человечка, слегка кривовато вырезанного из дерева.
— Дедушка? — переспросил я, разглядывая фигурку. — А чего же он тогда тебя так не жалует? Вон, на тебе уже и лица опять нет.
— Так уму разуму учит, товарища командира, — смущенно потупился бурят. — Глупый, говорит, Бато — совсем ума мало-мало! Едва-едва чуть совсем мёртвый не стать! Если бы не товарища командира и его брата Эрлэн-хан[2] — носить бы Бато в себе Чёрного заяна до скончания веков.
— Ну, уму разуму учить — это хорошо! — Как учитель я это одобряю, хоть и методы у дедушки Баяндуева того — слегка устарели. — А вот против умертвия ты бы при любых раскладах не выстоял — не соперник ты ему! Даже рядом не стоял. Так что скажи дедуле, чтобы переставал.
— Он твоя сам слышать, товарища командира, — довольно объявил бурят. — А ты правда меня к себе в ученики брать?
— Вот действительно «дитя природы»! — рассмеялся мой старикан, разглядывая Баяндуева в упор. — Никакого почтения к начальству. Прав был Потапов, намучаемся мы с ним, товарищ Чума!
— Зато какой потенциал, Вань! — тихо шепнул я ему на ухо. — Такой сильный медиум нам однозначно пригодится. А насчёт ученичества, товарищ Баяндуев, — уже во весь голос произнёс я, — посмотрим на твоё поведение. Но перевод твой в мою команду — дело решенное.
— Спасибо, товарища командира, Бато лучшим в твоя команда шаманов будет! Гордиться будешь красноармейцем Баяндуевым! И… Ай! Ай! Ай! — Завопил Баяндуев, а я увидел, как серая тень вновь налетела на бурята и несколько раз ужалила его своими сиреневыми микромолниями.
Так-то поделом — кичливость и бахвальство надо искоренять самым нещадным образом! Я, лучезарно улыбаясь, наблюдал за экзекуцией, которую дух деда-шамана устроил своему неразумному внучку. Но останавливать его в этот раз я не собирался, потому что был всецело согласен с мудрым духом предка. Пусть еще немного поучит своего потомка, глядишь, и мне потом с ним полегче будет.
Пока дух дедули разбирался со своим нерадивым внуком, я «разблокировал» до сих пор находящихся в ступоре простаков: Фролова, солдат и ребятишек, которых никто так и не удосужился накормить до сих пор. Естественно, что ничего произошедшего никто из них не запомнил, зато все очень удивлялись, что пища так быстро остыла.
Я отозвал Потапова и Фролова в сторонку:
— Вот что, сержант, мы сейчас уйдем, а вы с детьми останетесь. Тащить их по лесу ночью, сам понимаешь…
— Да как не понять, товарищи, — быстро согласился с моими доводами командир группы, — детишки голодные и вымотанные. Да и не дойдут они до жилья. А у нас и еда есть, и лагерь подготовлен.