Товарищ фюрер. Книга 1. Триумф блицкрига. Дилогия
Шрифт:
В первую очередь это касалось внешней политики. Все эти месяцы генералитет очень косо посматривал на Родионова — немецкие «мольтке» и «Клаузевицы» никак не могли понять, почему не следует слупить с оккупированных стран дивиденды в виде контрибуций и аннексий. Пришлось доказывать, что обратное отобрание Эльзаса и Лотарингии ни к чему хорошему не приведет и все вернется на круги своя.
А оно это надо? Стрясти деньги с них можно, но вот тогда даже потенциальный союзник превратится в злейшего врага.
Зачем это нужно?! Тем более если есть, по выражению Остапа Бендера,
И вот теперь настоящий фюрер, без малейшего душевного трепета, даже с восторгом нескрываемым, щедро бросал в зал, как сеятель, зерна — идеи «новой, объединенной Европы», «нового миропорядка, основанного на уважении прав всех наций и народов», и мирного социалистического строительства, как говорится, по образцу и подобию.
У самого бы Андрея так просто и легко ни за что не получилось бы, но Адольфус оказался опытным политическим оратором, доведя в ряде случаев зал до экстаза. И умелым — кинет непопулярную идею вроде частичной отмены расистских законов и тут же переведет «стрелки» на славную победу вермахта — зал в полном экстазе кричит и вопит «зиг хайль», так и не поняв, что его облапошили.
Или наоборот — все прекрасно понимали, в чем тут дело, но очень осторожно поглядывали краешками глаз на свежеиспеченных фельдмаршалов в новенькой форме и сидящего рядом с ними старика в генеральском мундире кайзеровских времен с синеньким крестом «Пур ле мерите» — высшей боевой наградой «второго рейха» в ту войну.
Именно к нему были прикованы несколько растерянные взоры нацистов, пребывавших в совершенно раздвоенных чувствах. Рядом с фельдмаршалами победоносной германской армии, только что одержавшей небывалую победу, находился сам кронпринц Фридрих-Вильгельм, старший сын престарелого кайзера Вильгельма II, но еще относительно бодренького и проживавшего все эти годы в занятой ныне Голландии.
А это всех собравшихся в зале на многие мысли не могло не навести и действительно наводило — а ну как фюрер, ранее очень неодобрительно относившийся к немецким монархам и аристократии, снова сделал неочевидные пока всем выводы, и страну ждет триумфальное возвращение к «старым и добрым временам».
Может такое быть?!
Еще как может — недаром рядом с кронпринцем сидит в расшитом золотом мундире довольный донельзя Геринг, получивший немыслимый чин рейхсмаршала.
К чему бы это? Разве совпадение?
Этот немой вопрос явственно прослеживался на лицах всех собравшихся в зале нацистов, но только в те немногие секунды, когда Адольф Гитлер брал короткую паузу для отдыха глотки. Беспрерывно и толково говорить не только требует умений, но и значительной растраты физических сил — язык хоть и без костей, но тоже устает, как ломовая лошадь.
Триполи
— Как хорошо!
Майор
Еще бы, в столь малом чине майора да в молодые годы стать командиром разведывательного полка танковой дивизии — о такой карьере он раньше и мечтать не мог!
Дивизия Эрвина Роммеля, получившего за Французскую кампанию чин генерал-лейтенанта, была переброшена в Африку еще в начале сентября, когда контуры победной операции «Зеелеве» еще только прорисовывались. Зато здесь о славе и триумфе итальянцы уже не мечтали — их вторжение в Египет оказалось самой большой катастрофой, которую макаронники не испытывали со времен прорыва фронта под Капоретто в прошлую войну, и отчаянно взвыли о помощи, не надеясь удержать Ливию.
— Им бы на шарманках играть да песни петь. Жалостливые…
Офицер поперхнулся от попавшего в лицо, а главное, в рот колючего песка — губы мгновенно пересохли.
Да, открытый автомобиль не лучшее средство для бросков через пустыню, но бронетранспортер или разведывательный бронеавтомобиль не лучше. При жаре находиться в раскаленной железной коробке не просто тяжело, а невыносимо, как грешнику на сковородке, прикрытой крышкой.
Хорошо, что воевать, как и работать, принято здесь в ночные, утренние или вечерние часы, а днем всякая осмысленная деятельность прекращается. Но то летом, краешек которого Люк достал, сейчас же стало намного комфортнее, можно и днем повоевать. Главное — было бы чем, а это имелось.
Сразу после Французской кампании 7-я танковая дивизия, или «призраки», как ее называл противник, подверглась реорганизации первой. Две «боевые группы», то есть временные соединения танков и мотопехоты, при поддержке приданной артиллерии и саперов были официально узаконены и переименованы в панцер-гренадерские бригады из двух танковых, мотопехотного и панцер-гренадерского батальонов каждая, плюс по гаубичному дивизиону на тягачах и саперная рота.
Усиление было солидным, а в пехоте почти двукратным. В руках командира дивизии оставался порядочный кулак из двух полков — артиллерийского и разведывательного, отдельного пехотного и саперного батальонов. Плюс технические и вспомогательные службы — в штатном составе насчитывалось почти семнадцать тысяч солдат и офицеров.
Мощная сила, способная смести любого противника крепким ударом четырех танковых батальонов в две с половиной сотни танков. И это не считая другой приданной бронетехники — штурмовых орудий, САУ, бронеавтомобилей, БРЭМов и бронетранспортеров. Впрочем, последних было еще немного и совершенно недостаточно — едва укомплектовали по одной роте на каждую бригаду.
Однако Люк надеялся, что некомплект будет вскоре покрыт — заводы в Германии работали, а больших потерь в войсках ожидать не приходилось — война в Европе окончилась, лишь только в Африке упертые англичане продолжают воевать. Но это вряд ли надолго…