Товарищ Ленин
Шрифт:
Но многие ли видели его, вождя мировой революции, поздно вечером, после напряженнейшего рабочего дня, когда он выходил с вечернего заседания Совнаркома, утомленный, с запавшими глазами. Приходил опять к себе в кабинет, чтобы просмотреть вечерние донесения. Безмерная усталость струилась из его глаз, и так хотелось сказать всем: оставьте его, пускай отдохнет.
На своих могучих плечах нес он гигантский груз истории нашего времени и ни разу не дрогнул под этой непомерной тяжестью.
В. Д. БОНЧ-БРУЕВИЧ. Из «Воспоминаний о Ленине»
МЫ ХОРОШО ЗНАЕМ, ЧТО У НАС ЕЩЕ МНОГО НЕДОСТАТКОВ
СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ЕСТЬ ПУТЬ К СОЦИАЛИЗМУ, НАЙДЕННЫЙ МАССАМИ ТРУДЯЩИХСЯ, ПОТОМУ — ВЕРНЫЙ И ПОТОМУ — НЕПОБЕДИМЫЙ. В. И. Ленин
Ходоки
В зипунах домашнего покроя,
Из далеких сел, из-за Оки,
Шли они, неведомые, трое —
По мирскому делу ходоки.
Русь металась в голоде и буре.
Все смешалось, сдвинутое враз.
Гул вокзалов, крик в комендатуре,
Человечье горе без прикрас.
Только эти трое почему-то
Выделялись в скопище людей,
Не кричали бешено и люто,
Не ломали строй очередей.
Всматриваясь старыми глазами
В то, что здесь наделала нужда.
Горевали путники, а сами
Говорили мало, как всегда.
Есть черта, присущая народу:
Мыслит он не разумом одним, —
Всю свою душевную природу
Наши люди связывают с ним.
Оттого прекрасны наши сказки.
Наши песни, сложенные в лад.
В них и ум и сердце без опаски
На одном наречье говорят.
Эти трое мало говорили.
Что слова! Была не в этом суть.
Но зато в душе они скопили
Многое за долгий этот путь.
Потому, быть может, и таились
В их глазах тревожные огни
В поздний час, когда остановились
У порога Смольного они.
Но когда радушный их хозяин,
Сам работой до смерти измаян,
С ними говорил накоротке,
Говорил о скудном их районе,
Говорил о той поре, когда
Выйдут электрические кони
На поля народного труда,
Говорил, как жизнь расправит крылья,
Как, воспрянув духом, весь народ
Золотые хлебы изобилья
По стране, ликуя, понесет, —
Лишь тогда тяжелая тревога
В трех сердцах растаяла, как сон,
И внезапно видно стало много
Из того, что видел только он.
И котомки сами развязались,
Серой пылью в комнате пыля,
И в руках стыдливо показались
Черствые ржаные кренделя.
С этим угощеньем безыскусным
К Ленину крестьяне подошли.
Ели все. И горьким был и вкусным
Скудный дар истерзанной земли.
Н. ЗАБОЛОЦКИЙ
ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА ЕСТЬ УПОРНАЯ БОРЬБА, КРОВАВАЯ И БЕСКРОВНАЯ, НАСИЛЬСТВЕННАЯ И МИРНАЯ, ВОЕННАЯ И ХОЗЯЙСТВЕННАЯ, ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ И АДМИНИСТРАТОРСКАЯ, ПРОТИВ СИЛ И ТРАДИЦИЙ СТАРОГО ОБЩЕСТВА. СИЛА ПРИВЫЧКИ МИЛЛИОНОВ И ДЕСЯТКОВ МИЛЛИОНОВ — САМАЯ СТРАШНАЯ СИЛА. БЕЗ ПАРТИИ, ЖЕЛЕЗНОЙ И ЗАКАЛЕННОЙ В БОРЬБЕ, БЕЗ ПАРТИИ, ПОЛЬЗУЮЩЕЙСЯ ДОВЕРИЕМ ВСЕГО ЧЕСТНОГО В ДАННОМ КЛАССЕ, БЕЗ ПАРТИИ, УМЕЮЩЕЙ СЛЕДИТЬ ЗА НАСТРОЕНИЕМ МАССЫ И ВЛИЯТЬ НА НЕГО, ВЕСТИ УСПЕШНО ТАКУЮ БОРЬБУ НЕВОЗМОЖНО. В. И. Ленин
30 АВГУСТА
Сначала мы поехали на Хлебную биржу, где был митинг. Здесь народу было много. Митинг прошел благополучно, и мы уехали на завод, бывший Михельсона, на Серпуховскую улицу, где мы бывали и раньше раза два. Въехали прямо во двор. Во дворе было много народу. Охраны ни с нами в автомобиле, ни во дворе не было никакой, и Владимира Ильича никто не встретил: ни из завкома, ни кто другой. Он вышел совершенно один из машины и быстро прошел в мастерские. Я развернул машину и поставил ее к выезду со двора шагах в десяти от входа в мастерские.