Товарищи
Шрифт:
— Ребята, вы почему не спите? — еще раз спросила она.
— Мы, мамаша, уходить от вас собрались, — негромко ответил Мазай.
Анну Кузьминичну от неожиданности даже качнуло:
— Уходить? Что так?
Она опрометью кинулась в горницу и тут же вернулась с лампой в руках.
— Батюшки, — прерывающимся голосом заговорила она, — да что же это такое? Из-за чего вы уходить надумали? А? Ребята! Может, что не понравилось? Может, спать неудобно?
Она поставила лампу на стол и, растерянно опустив руки, выжидающе
На пороге показался Егор. Увидев своих бывших товарищей, он слегка ойкнул и с широко раскрытыми глазами словно замер на месте. Анна Кузьминична стояла к сыну спиной и не видела его, а Мазай и Жутаев впились в Егора глазами.
— Почему мы уходим? — сказал наконец Жутаев. — Вы, тетя, лучше его спросите об этом, нашего бывшего товарища.
Анна Кузьминична обернулась, увидела безмолвно стоявшего Егора, побледнела и порывисто шагнула к нему:
— Сынок, что такое?
Но Егор молчал. Анна Кузьминична заломила руки.
— Да скажите же, скажите мне, ради бога, что случилось! — снова обратилась она к ребятам.
Жутаев шагнул к Егору:
— Что молчишь, Бакланов? Стыдно правду сказать, «отпускник»?. Или страшно? Мать обманул! Мать! — Он обернулся к Анне Кузьминичне. — Мы, тетя, с ним из одного ремесленного училища. Даже из одной группы. Из одной комнаты. Он… сбежал. Поэтому мы и уходим от вас.
Пораженная словами Жутаева, Анна Кузьминична смотрела то на сына, то на постояльцев. Наконец с мольбой и надеждой она обратилась к Егору:
— Сынок! Сынок… неужто это правда?
Но Егор по-прежнему молчал, опустив голову.
— Ты, значит, на мамашины блины приехал? — ядовито спросил Мазай. — Так-то оно легко ударничать… Мало мы тебя чечетку выбивать заставляли. Дураки!
Жутаев дернул Мазая за рукав, надел шапку и сказал Анне Кузьминичне:
— До свидания, тетя, на вас мы никакой обиды не имеем. Спасибо вам.
— Ребята, да куда же вы на ночь-то глядя! — сквозь слезы проговорила Анна Кузьминична.
— Ничего, моряки — народ закаленный, их ни морозом, ни ночью не запугаешь, — попытался пошутить Мазай.
Они вскинули вещевые мешки на спину и ушли. Анна Кузьминична была так потрясена, что даже не вышла провожать их. Как стояла среди комнаты, так и осталась, точно прибитая, с безжизненно повисшими руками.
Вот и сенная дверь захлопнулась и шаги затихли в отдалении, а Анна Кузьминична и Егор стояли словно окаменевшие.
Наконец она вытерла слезу, медленно катившуюся по щеке, и сквозь слезы заговорила:
— Сынок… как же так, Горушка? Я ходила за тобой, словно цветок выхаживала… я ж тобой только и жила. Растила, надеялась — вот сынок в люди выйдет, порадует. Я ж ноченьки зимние, долгие только про тебя и думала… Приехал сынок — обрадовалась… Ой, куда ж моя радость подевалась?
Чем больше она говорила, тем тягостнее становилось у нее на
— Товарищи от тебя отказались, бегут… как от чумы. Кого в нашем роду люди так чурались?!
Анна Кузьминична села у стола, опустив голову на ладони.
Вошел дедушка Кузьма и начал не спеша раздеваться.
— Не спите еще? Никого у нас не было? Мне показалось — вроде из наших ворот двое вышли.
Ему не ответили. Он удивленно взглянул на Анну Кузьминичну и понял, что в доме неладно.
— Вы чего? — с беспокойством спросил он. — Анна, али что стряслось?
Не отнимая ладоней от головы, Анна Кузьминична тихо ответила:
— Егор… сбежал.
— Как… сбежал? Откуда?
— Из… училища.
— Из училища?!
Дед вдруг все понял. Он вздрогнул, будто его неожиданно хлестнули кнутом, и вскрикнул:
— А?! Егор!
Дедушка Кузьма распрямился во весь свой могучий рост, шагнул к Егору и вцепился пальцами в его плечо. Он хотел заглянуть в глаза внуку, но Егор по-прежнему стоял с опущенной головой. И дедушка Кузьма как будто погас: осунулся, сгорбился, опустил голову, стал как-то меньше и нетвердой походкой отошел от Егора, снова надел полушубок, шапку и, не сказав больше ни слова, не спеша вышел.
Анна Кузьминична всхлипнула, но не от слез: ей не хватало воздуха, она задыхалась.
Егор вскрикнул:
— Маманя! — и бросился к ней.
Но Анна Кузьминична отвела его от себя рукой и прошептала:
— Нету… нету у меня радости… нету…
ПОЛУНОЧНЫЕ ГОСТИ
— Только сегодня отдала, буквально перед твоим приходом. Проморгала ты. Знаешь, сколько сейчас охотников на хорошую книгу! Приходи завтра, у меня три экземпляра «Овода» — может, кто и принесет.
Катюша стала забегать к Тоне в избу-читальню ежедневно и, чтобы опередить других, спешила попасть туда возможно раньше, по дороге с работы домой. Зашла она и на этот раз, в надежде, что сегодня посчастливится. Едва Катя переступила порог избы-читальни, Тоня крикнула ей:
— Катя! Иди получай! Сережка Тюпакин сдает «Овода». Бери из рук в руки.