Товарищи

Пистоленко Владимир Иванович

— Наденька, вы декламировали, как молодая богиня. Сегодня я от вас ни на шаг не отойду, весь вечер буду под музыку вертеться с вами. И знаете, почему? Потому что я, кажется, стал влюбленным!

Возбужденная успехом, Надя рассмеялась и ответила Жабину: как-нибудь в другой вечер она, пожалуй, потанцует с ним, но сегодня не может и скоро уйдет домой, потому что у нее болит нога, а с больной ногой — какие же танцы! Так, баловство одно.

Надя обошла весь зал, но Карцина не встретила и решила, что его, наверно, не отпустили. Ей немного

взгрустнулось, она даже представила себе, что вот сейчас, когда здесь так весело, где-то в комнате Суворовского училища сидит Карцин. Перед ним раскрытая книга, но он не читает, а грустно смотрит в окно и о чем-то думает… Наде стало жаль его, и если бы было можно, она побежала бы в Суворовское, чтоб хоть немного утешить Володю. Но хорошее настроение постепенно вернулось, и Надя вместе со всеми стала играть, петь, вертеться под хрипловатые звуки радиолы. И вдруг она увидела Карцина. Он и Оля вошли в зал, о чем-то оживленно разговаривая, и начали танцевать.

«И как же я раньше его не увидела? — удивилась Надя. — Он, наверно, тоже искал-искал меня и не нашел.

Может, считает, что я спряталась? Правду говорит пословица: «Дурная голова ногам покоя не дает».

Надя была уверена, что Карцин обрадуется ей, и, едва закончился танец, подошла к Володе и Оле.

— Здравствуйте, Володя, сколько лет, сколько зим! — нарочито веселым тоном воскликнула она, протягивая руку Карцину.

— О, Надя! Здравствуйте! Вы знаете, я прямо-таки руки себе отбил, когда вам хлопал. Здорово у вас получается. Как у артистки, даже еще лучше.

— Ну, что вы, разве можно сравнивать…

— А почему не сравнивать? Ведь правда!

— Не скромничай, Надя, — оказала Оля, — и не притворяйся, сама знаешь, что хорошо вышло.

— Никому так не хлопали, как вам. Так аплодировали, что можно было оглохнуть.

— Все говорят — хорошо да хорошо, а мне самой кажется, что слабо получилось. Можно было лучше прочитать, да не вышло: в одном месте я текст чуть не позабыла — ну, и растерялась. С тона сбилась, с темпа — одним словом. Чуть-чуть не провалилась.

— Все это неправда, — возразил Володя. — Я готов доказывать, готов спорить на что хотите…

— Не тратьте зря времени, ничего не докажете, — прервала его Оля. — Я Надю знаю — она же на похвалу набивается.

— Оля! Ты просто обижаешь меня!

— Я?! Тебя?! Никогда! Не сердись, я же пошутила.

Оля бросилась к подруге и крепко обняла ее.

Снова заиграла радиола. Надя так была уверена, что Карцин пригласит ее, что при первых звуках вальса даже сделала чуть заметное движение к нему, но Володя протянул руку Оле, повел ее в круг и издали приветливо кивнул Наде головой.

Надя осталась одна.

Мимо проносился поток танцующих, но она видела только двоих — Олю и Володю. Она почувствовала себя маленькой обиженной девчонкой. Стараясь не расплакаться, она выбежала из клуба.

В вестибюле возле Наташи никого не было. Надя кинулась к подруге, припала к ее плечу и, часто всхлипывая,

расплакалась.

— Что с тобой? Что случилось? — забеспокоилась Наташа.

Но Надя не отвечала и только плакала все сильнее.

Усадив подругу на стул, Наташа сбегала к гардеробщице, принесла стакан воды и заставила ее сделать несколько глотков. Когда приступ плача прошел, Надя сбивчиво рассказала обо всем.

— Значит, ты не послушала нас, понесла билет, не поверила подругам! Теперь всю жизнь будешь вспоминать и краснеть от стыда. Эх, Надя, Надя! Как Ольга убеждала тебя, уговаривала, а ты по-своему повернула!

— Мне обидно, что он… что я его за хорошего считала, — говорила сбивчиво Надя, — а он… он билет взял, а сам ко мне даже не подошел… за весь вечер не подошел… будто я и не существую. Разве хороший человек так поступит? Никогда. И Ольга тоже… Я не думала, что она может вот так… Тоже подруга!

— А разве она знает, что ты его пригласила?

— Нет.

— Так что ж ее обвинять? Она совсем ни при чем. Да. Виновата ты, только ты. Сама ты себя не уважаешь и подруг тоже. А к Ольге и придираться нечего.

— Я ж не знала, что может так быть.

— А голова зачем? Чтобы есть да плакать? Вытри слезы и больше не плачь. Посиди минутку, я сейчас…

— Ты куда?

— Ну, я же сказала — на минутку.

— Я уйду отсюда.

— Никуда не уходи! Слышишь? Никуда до моего прихода.

Наташа торопливо вышла и вскоре вернулась с Олей. Та подбежала к Наде и схватила ее за руку. Надя взглянула и отшатнулась: лицо Оли было бледное-бледное, брови сдвинуты, губа закушена.

— Значит, это правда? Правда?

Надя молчала.

— Ну, чего стоишь, как истукан! Говори, правда это?

Надя кивнула головой:

— Правда.

Оля гневно оттолкнула ее от себя:

— Ты, кажется, из глаз реки пускаешь? Дура, если так! В лицо ему нужно плюнуть — пусть он, маменькин сынок, от злости плачет, а не ты!

Послышались шаги.

— Тише, — предупредила Наташа. — Кто-то идет…

В вестибюль вошел Карцин.

— Оля, я за вами, там игра сейчас интересная…

— За мной? — спросила Оля. На лице ее появилась натянутая улыбка, но глаза были злые и презирающие. — Идите-ка, Володя, сюда на минутку.

Ничего не подозревая, Карцин подошел.

— У меня к вам вопрос.

— Пожалуйста, — ответил Володя.

Оля почти вплотную приблизилась к нему и, заложив руки за спину, спросила:

— Скажите, Володя, Надя приносила вам личный пригласительный билет на вечер?

Карцин недоуменно смотрел на нее, стараясь понять, чем вызван этот странный вопрос.

— Приносила.

— Вы его взяли? — уже без улыбки, сухо спросила Оля.

— А что такое? — все больше недоумевал Карцин.

— Ничего. Только скажите— взяли или нет? — настойчиво уговаривала Оля.

— Взял.

Оля прищурила глаза, чуть склонила голову набок и негромко, с расстановкой отчеканила: