Трагедия казачества. Война и судьбы-1

Тимофеев Николай Семёнович

Начальник буро-взрывных работ — бывший фронтовик в преддверии нового учебного года помог составить график моей работы с учётом минимального пропуска занятой в вечерней школе. Подземные работы на руднике производились при непрерывной рабочей неделе с отдыхом персонала по скользящему графику. Занятия в вечерней школе четыре дня в неделю: понедельник, вторник, четверг и пятница. Моими рабочими днями стали почти все субботние и воскресные дни и среда. Моих коллег-взрывников это устраивало, так как каждый хотел приурочить свой отдых к общевыходному дню — воскресенью.

Закончен учебный год. Успешно сданы экзамены. Первая цель достигнута физическим и душевным перенапряжением.

Я на грани психологического срыва. Чтобы не испытывать судьбу и окончательно не сорваться при сдаче экзаменов в институт, решил пропустить ещё один год. К тому же нужно было создать хотя бы небольшой запас средств для дальнейшей учебы.

4. Институт

После годичного перерыва появились уверенность и неуёмное желание продолжать учёбу. Для поступления в Московский институт цветных металлов и золота нужно сдать шесть экзаменов. После первых двух, сданных на oтлично, вызывают в деканат горного факультета. Оказывается, только что пришла превосходная характеристика, подписанная начальником рудника — бывшим фронтовиком. В деканате мне твёрдо обещаны место в общежитии и приём вне конкурса при положительных оценках. На радостях телеграфирую своему шефу: «Всё идёт неожиданно прекрасно. Вне конкурса. Есть общежитие».

Сданы успешно остальные экзамены и прохожу по конкурсу в 5 человек на одно место. Годом раньше конкурсную планку я едва ли бы преодолел.

Дальше обычная студенческая жизнь с её радостями и надеждами. По окончании института с 1959 гола работал по специальности, в основном, на урановых рудниках. Однако, это уже другая тема. Отмечу лишь, что в период учёбы в институте меня неоднократно поддерживали материально аспиранты и преподаватели — бывшие фронтовики, привлекая к исследовательским работам по договору или направляя на практику на те предприятия, о которых я просил и где можно было неплохо заработать с географией от Дальнего Востока и Таймыра до Южной Киргизии и Алтая.

Послесловие

Первые семь глав написаны зимой 1995-96 годов и опубликованы в 1996 году в альманахе «Вече» под названием «Записки сына полка». Предполагал закончить воспоминания очередной зимой. Летом садово-огородные дела, без которых российскому пенсионеру в современных условиях не прожить. Однако, тяжёлая болезнь и кончина Евгении Борисовны Польской, а также подготовка и посмертное издание её книги «Это мы, Господи, пред Тобою» надолго застопорили работу над рукописью. Чтобы писать, непрофессионалу пера нужно сосредоточиться. Но, не получалось.

Первые главы написаны по памяти. Но за прошедшие 5 лет установилась переписка со многими участниками трагических военных и послевоенных событий, ознакомился с обширными, ранее недоступными советскому читателю литературой, воспоминаниями и документами. Обнаружил некоторые неточности и ошибки в изложении фактов, но оставил практически всё без изменений. Исправления касаются, в основном, редакционных ошибок.

Всё изложенное — пунктирная, далеко не прямая линия судьбы подростка, возраст которого не позволял сделать сознательный выбор в годы войны. В круговороте событий я оказался в рядах Русского Освободительного Движения и увидел многое, хотя и было трудно. Если принять отсчет со дня эвакуации нашей семьи из Калинина (Твери) — 15 октября 1941 года — то получается, что более трех с половиной лет я был так или иначе связан с военными действиями Второй Мировой войны.

Война кого-то ломает, а многих облагораживает. В подсознании «нюхавших порох» появляется что-то

неуловимое, позволяющее ощущать «родственную душу». По-видимому, только этим можно объяснить, что так часто бывшие фронтовики, упомянутые в воспоминаниях и оставшиеся «за кадром», серьёзно влияли на мою судьбу в послевоенные годы. Только двое из них — секретарь Калининского горкома комсомола и замполит ФЗУ отчасти знали моё прошлое, остальные даже не подозревали о нём. Некоторые и ныне ещё живы, знают теперь обо мне почти всё, но наши взаимоотношения от этого стали ещё лучше. Всем им, уже ушедшим из жизни и живым, я глубоко признателен и благодарен.

Июнь 2001 года

Константин Хохульников

НЕ ВЕРНУТЬСЯ ИЗ МЕРТВЫХ…

Вновь в этом году, и не только в России, но и во многих странах мира отмечен день Победы стран антигитлеровской коалиции во Второй Мировой войне 1939–1945 годов, в войне, героизм, трагизм и величие подвига в которой русского и других народов бывшего СССР не могут и не должны со временем померкнуть.

Вместе с тем, воздавая должное всем, кто, сражаясь на фронте и тяжким трудом в тылу, вносил свой вклад в Великую Победу, и горестно скорбя о 27, а возможно и больше, миллионах наших граждан, ставших и героями и жертвами этой жестокой, кровавой войны, мы должны когда-то дать ответ на некоторые непростые и весьма острые, но всё более актуальные вопросы. Ведь сегодня уже достаточно хорошо известно о том, что в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов около одного миллиона советских граждан служили в германском вермахте, в частности, в почти 50-тысячной «Русской Освободительной Армии» (РОА), в неменьших по численности казачьих соединениях (1-я казачья дивизия, развернутая в начале 1945 года на Балканах в казачий корпус, «Казачий стан» и др.), а также в различных т. н. «восточных» формированиях, в германских разведывательных, контрразведывательных и иных карательных органах.

Кто эти люди?! Почему в годы войны они оказались на стороне нацистской Германии?! Что побудило их принять такое решение?!

Ведь придёт время и информированные лучше, чем поколения 50-80-х годов, наши потомки, в том числе дети и внуки тех, кто в военные годы оказался на стороне Германии, зададутся многими, в том числе и названными вопросами, спросят, как могло случиться, что более 4,5 миллионов бойцов и командиров «несокрушимой и легендарной» Красной Армии при различных обстоятельствах, в том числе и бросив оружие, оказались в плену; почему вопреки международным соглашениям, в большей или меньшей мере, но соблюдавшихся Германией в отношении военнопленных других стран антигитлеровской коалиции, военнопленные красноармейцы и командиры содержались в лагерях в нечеловеческих условиях, были обречены на голод и холод, на массовое вымирание?!

Ответы на эти и другие подобные вопросы нужны и нужны, полагаю, не только, а может быть и не столько участникам и свидетелям Великой Отечественной войны, которых с каждым годом, к сожалению, становится всё меньше, сколько нынешним и, особенно, будущим поколениям российских граждан. Ведь в истории Государства Российского, в частности, во время Отечественной войны 1812–1813 годов и в годы Первой Мировой войны 1914–1918 годов, даже в периоды отступления Императорской Российской армии, не было такого явления, как массовая, многими сотнями тысяч, сдача в плен военнослужащих, в том числе офицеров старшего и высшего звена, и последующий переход некоторой части из них на сторону противника.