Трагедия казачества. Война и судьбы-5
Шрифт:
В 1945–1946 годах большинство получало стандартные 10 лет лагерей. Теперь «своевременно» не посаженным за то же самое «преступление» уже давали 15 или 25 лет лагерей. Вошел в практику пересмотр ранее вынесенных приговоров и многим, уже получившим 10-летний срок, он был «заменен» на 25-летний или на высшую меру наказания — расстрел. Приехавшие по приглашению семьи с детьми безжалостно выбрасывались на улицу из казенных квартир.
В сентябре 1948 года меня арестовали прямо на работе. Быстро закончилось следствие. «Черный ворон» привез на суд, куда — не мог видеть. Ревтрибунал. Судила «тройка». Зачитали документ следователя и спросили, знаком ли с материалами
Привезли в тюрьму № 1 города Кемерово. Поместили в переполненную камеру, где сидели за разные преступления. Мне и другим предложили ложиться под нарами, поскольку на нарах не было мест. Было очень душно. На нарах у окна лежал блатной в трусах. Над ним по очереди сидели пацаны и махали полотенцем, делая ветерок. Если они делали что-то не так, блатной соскакивал, хватал сапог и бил им куда попало. Так продолжалось несколько дней. У пацанов лопнуло терпение., и они договорились покончить с этим. Дружно налетели на блатного, перерезали ему горло и, пока тело трепыхалось, резали грудь и живот. Надзиратели забрали труп и пацанов. В камере стало спокойнее.
Через несколько дней меня вывезли в Прокопьевск. Там в лагере я случайно встретился с человеком, который был политруком в лагере «Кемеровжилстрой МВД». Его сюда перевели. Он меня еле узнал и сказал: «Гады, что они с тобой сделали?» Пригласил старшего нарядчика и приказал: «Этого человека определи». Нарядчик сформировал маленькую бригаду, и мы несколько дней работали в маленьком карьере.
Потом нас вывезли в бывший лагерь японских военнопленных на строительство шахты Тайбинская. Здесь организовали большую бригаду со специалистами разных профилей: электрики, водопроводчики, специалисты по канализации, крановщики малых и больших кранов.
В моей бригаде работал механиком немец — прекрасный специалист. И он рассказал, что его жена связалась с парторгом МТС. Чтобы им не мешать, он ушел в горы, сделал землянку, кузнечный станок и стал подковывать ишаков. Хорошо зарабатывал, а узбеки несли ему все, что нужно для жизни. Сын нашел отца в горах и стал жить с ним, а не с матерью. Поэтому она, договорившись со своим сожителем, подала заявление, где лживо утверждала, будто он оказал: «Скорее бы пришли немцы». Его арестовали, привезли в Бухару и дали 10 лет. Поместили в одиночную камеру. Выводили на работу в подвальное помещение, где расстреливали людей. Чтобы не было слышно выстрелов и криков, заводили мотор. Трупы пропускали через большую мясорубку. Он смывал кровь и готовил подвальное помещение к очередной ночи.
Здесь я встретился с офицерами царской армии, которые до войны жили во Франции. Они уже пожилые, больные и работали только дневальными. Однажды их вызвали и сказали: «Вы нам мешаете перевоспитывать людей».
Вывезли неизвестно куда. Вскоре вывезли и меня.
В Чите остановились, и нас под конвоем сводили в баню. Когда возвращались из бани, из другого вагона заключенный крикнул: «Такого-то убрать». Подсказал его приметы. Зашли в вагон. Воры мокрым полотенцем стали душить названного, стягивая с двух сторон. Тот, схватившись обеими руками за полотенце, кричит: «Дядь Вань, помогите!» Что я мог сделать: их 32 человека, а нас — «мужиков» — всего трое. Забежал конвоир и крикнул: «Все в угол!» Меня трясет, а вор: «Подумаешь, одним бараном меньше». А задушенный парнишка был такой тихий, все время нас держался. Очень
Конвоир спросил: «Кто сделал?» Кто-то из воров крикнул: «Мышь, бери на себя!» Вышел пацан и сказал, что это его работа. «Как же ты сумел справиться с таким большим?» Пацан ответил, что смог. Забрали труп и пацана. Воры сказали, что этот пацан уже четвертую судимость имеет за взятую на себя вину вместо других.
Прибыли в порт Ванино. На горе у берега моря большая площадь огорожена колючей проволокой и разбита на клетки. В этих клетках помещались заключенные, разделенные по преступлениям: воры, суки, мужики, то есть пленные, и «власовцы». В каждой клетке туалет: навес над вырытой ямой, над которой уложены две доски. Поодиночке ходить туда опасно. Таких подстерегают и «потехи ради» бросают в яму вниз головой. Торчат одни ноги. Страшно дико на это смотреть!
«Люди-звери», им же в клетках нужно чем-то позабавиться? Кладут человека головой на камень, на голову кладут другой и «герой-палач» третьим камнем бьет, чтоб мозги вылетели. Охрана не вмешивается в эти «забавы». Их задача, чтоб никто не убежал.
Грузят нас — этот «ценный товар» — на пароход, и поплыли… 42 суток. Трое суток стояли, затертые льдами, ждали, пока придет ледокол и прочистит путь. Прибыли в устье реки Яна. Здесь перегрузили на баржи и 8 суток к поселку Батыгай. Воры сразу узнали, что в поселке лагерь сук и взбунтовались. А ведь с нами плыли только воры! «Мы не пойдем сюда. Отправляйте нас дальше», — и пытались задержать мужиков.
Охрана приказала всем сидеть, и чтоб никакого движения. Вызывают пофамильно. Мужик встает, а воры кричат: «Не вставай! Мы своего добьемся. Нас повезут в другое место». Не помогает. Один ко мне: «Отдай шапку. Все равно у тебя суки отберут». Я ему ответил: «А ты чем лучше, сволочь?»
Постепенно все ушли к машинам, осталось человек 30 воров. Нас отвезли в лагерь, а ворам приказали лечь, поверху «прошили» из автомата и предупредили: «Кто поднимется, стрелять будем». Затем подходили охранники, брали воров по одному и бросали в кузов машины, где в каждом углу стоял охранник с автоматом. Ворам приказали лечь и не подниматься.
Разместили нас по баракам. Началась новая лагерная жизнь и новые «зрелища», как суки обрабатывают воров:
— изобьют вора до потери сознания, обольют холодной водой, снова изобьют и спрашивают: «Ты принимаешь нашу веру?»
— используют в «задний проход»,
— заставляют целовать член и т. д. и т. п.
Так добиваются своего, и после такой «обработки» в туалет нельзя зайти — все в крови.
По прибытии пошли на работу на обогатительную фабрику № 418. Там руда, привезенная из шахт из-под Верхоянска, обогащалась и перерабатывалась в порошок, который отправляли на материк. За работу платили гроши, да и те, отбирали «шестерки» (подручные у главарей сук) прямо у кассы. Этот грабеж продолжался до самой смерти Сталина.
И тут мужики сплотились и не стали давать сукам ничего. Те стали возмущаться и избивать некоторых мужиков. Но суки жили в отдельном бараке, и мужики ночью напали на барак сук и учинили побоище. Были убитые и раненые с обеих сторон. Лагерное начальство не могло скрыть бунта и сообщило о нем в Якутск в управление лагерей. Оттуда прибыла комиссия. После разборки построили весь лагерь, выявили главарей сук и приказали отправить их в Верхоянск на шахты, а семь человек, куда попал и я, в изолятор — как главарей мужиков.