Трагедия казачества. Война и судьбы-5
Шрифт:
Конь был худой с сильно разбитой холкой. Я его выходил, откормил, залечил холку, и он превратился в красавца. Нашел упряжь, маленький возок и каждый день ездил косить траву для коня, которого назвал Мальчик. Он ходил за мной, как хорошая собака.
Как-то раз вез домой сено, а навстречу немец-кавалерист. Так я увидел первого немца. Он остановил меня, покормил своего коня сеном, заплатил пачкой мятных леденцов и уехал. По тем временам эти леденцы были богатством, которым я с друзьями отметил приход немцев в станицу Богаевскую.
Дня через три пришел отец. Он скрывался на хуторах у своих родственников. На второй день за отцом
Немцы попавших в плен казаков отпускали домой. Потому уже через несколько дней отец собрал свою сотню из казаков наших хуторов и станиц. Кроме того, еще при Советах был создан истребительный батальон для борьбы с диверсантами из молодых ребят 23-го, 24-го и 25-го года рождения. Из этих казаков была организована сотня Галдина, которую впоследствии перевели в Новочеркасск.
На Рождество 7-го января 1943 года часов в 6 вечера в штабе отца зазвонил телефон. Звонивший с хутора Янченкова представился командиром полка красных Жеребцовым и, матерясь, приказал собрать всех казаков и ждать его в 22 часа. Отец также матом пообещал встретить звонившего лично.
Сотня в 150 человек с четырьмя пулеметами собралась быстро и залегла в окопах, которых было много по окраине станицы. В это время семьи готовились к отступлению и грузили весь свой скарб на подводы. В два часа ночи 8-го января началось наше отступление, длившееся два с половиной года. Закончилось оно в конце мая 1945 года, когда англичане насильственно и подло выдали нас большевикам в Юденбурге. А дальше — Прокопьевск на долгие годы.
Отступали мы через Маныч-Арначин, через Дон на Новочеркасск, куда прибыли утром. Красные вошли в станицу Богаевскую утром 8-го января 1943 года.
У нас начались военные будни. Каждую ночь казаки уходили в сторону Богаевской и к утру приводили по 20–30 пленных из сибирских дивизий. Почти все они были в белых полушубках, подшлемниках и валенках.
В полдень 13 февраля мы из Новочеркасска стали отступать в сторону станицы Грушевской, где и заночевали. Меня с двоюродным братом назначили постовыми. Лунная ночь, видно на километр кругом. Бегают лисы — время «свадеб». Со стороны Новочеркасска показались два человека. Мы вышли на дорогу, и я спросил: «Откуда идете?» Один ответил, что догоняют своих. Мы их пропустили, но в конце станицы их задержали казаки. Оказалось, что это красная разведка. Над нами же смеялись целый год: «Какие же Вы казаки?»
Утром мы двинулись дальше в сторону Украины. По дорогам немцы гнали пленных и всех, кто хотел к казакам, отдавали нам. Наш отряд за один день увеличился с двухсот до трехсот пятидесяти человек. Правда, потом на Украине человек пятьдесят из них осталось в «примаках».
В Мариуполе мы объединились с отрядом майора Назыкова, который входил в немецкую танковую дивизию. Нашей задачей была охрана бронетехники одного из подразделений дивизии. Туда входило: 3 легких танка, 15 средних, 10 тяжелых, 20 самоходок 152 мм, 10 бронемашин и 7 больших грузовых машин. Всего 65 единиц техники. До осени 1943 года дивизия все время участвовала в боях под Таганрогом на реке Миус. База была в 10–15 км
Кроме охраны баз при отступлении, мы готовили новые, разгоняя партизан и всякие банды вблизи них. Так мы дошли до Днепра. Под Никополем мы 5 дней удерживали переправу через Днепр в тяжелых боях. Только танки и самоходки за эти дни выпустили 900 снарядов. Вся техника до последней единицы была благополучно переправлена, но часть подвод пришлось бросить. Мы потеряли 20 человек убитыми и 50 ранеными. Погиб мой друг Саша Самохин из Садков. Похоронили всех за Никополем на кургане, никого не бросили.
За эти бои многих наградили, а Назыков и мой отец получили Железные кресты.
Нас перебросили на отдых в село Гороховка под Николаевом. Выезжали за Буг гонять румын, которые отказались помогать немцам, а грабили села и насиловали женщин. Для таких случаев был приказ стрелять румын без разбора, в других случаях — разоружать. С нами всегда было человек двадцать полевой жандармерии.
Однажды мы стояли в селе километрах в 30 от Николаева. Четыре казака поехали за сеном к стогу километрах в двух от села. Туда же приехали румыны за сеном. Между ними завязалась драка. Отец пошел разбираться, а один румын выстрелил в него из винтовки. Пуля попала в бляху пояса и рикошетом прошлась в животе. Я подбежал минуты через две, поднял голову отца. У него из одного глаза пошла слеза, и он скончался.
Так не стало не успевшего даже вытащить пистолета храброго офицера, прошедшего Гражданскую войну и год войны на Дону и Украине. Похоронили его в хуторе Лубьянка в 30 км от Николаева. Ну а румын, отряд которых состоял из 75 человек, гнали 15 километров, пока не перестреляли всех до одного.
Мы же продолжали движение по Бессарабии в сторону Немана, по пути уничтожая банды румын. Под городом Лида очистили от партизан все леса вокруг, пока не подошел фронт. Здесь также были тяжелые бои, и казакам пять дней пришлось быть на передовой, пока нас не сменили немцы. Вновь были потери.
Между боями я помогал ремонтировать танки и бронемашины, учился управлять ими, что впоследствии пригодилось.
Пришел приказ о направлении всех казаков в Белоруссию, где формировались казачьи полки под командой атамана Павлова. Половина нашего дивизиона попала в 1-й пеший полк под командованием полковника Куркина, другая — во 2-й Донской полк. Началась нормальная армейская жизнь.
Через какое-то время после гибели отца мать вышла замуж за П.А. Голоднова, который стал командиром 1-й сотни. Нас перебросили под Новогрудок и Барановичи, где мы гоняли партизан. Однако, таких боев, как под Лидой, больше не было.
Летом из засады убили атамана Павлова. Хоронили в Новогрудке. Говорили, что верховой конь шел за гробом, и у него текли слезы. Я сам не видел — был на операции по зачистке лесов от партизан вокруг Барановичей.
После Белоруссии вначале попали в Венгрию в г. Деш, а потом в Польшу под Краков и Сандомир. Везде гоняли партизан. На Висле стояли дней пятнадцать. Сводный отряд из всех полков направили в Варшаву подавлять восстание. Пока повстанцев уничтожали, Красная Армия стояла у берегов Вислы и не продвигалась вперед, чтобы помочь повстанцам, которые были подчинены правительству в Лондоне. Сталину такие повстанцы были не нужны, и он предоставил им возможность умереть или попасть в немецкий плен.