Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения
Шрифт:
Под конец жизни Дрез придумал железнодорожную тележку с ручным приводом—дрезину. В ее названии содержится имя Дреза. Он умер в славе и бедности.
Если глубже копнуть историю техники, то и до Дреза найдутся изобретатели самоходных тележек, движимых человеческой силой.
После гениального русского изобретателя Кулибина остались чертежи самоходного экипажа. Даже в более старых бумагах сохранился рассказ о лютой судьбе крепостного изобретателя Леонтия Шамшуренкова, который сделал самодвижущуюся тележку и на ней ездил.
Шамшуренков
Шамшуренков вернулся на родину в город Яранск Нижегородской губернии. Местный воевода с купцами за компанию воровали спирт с казенного завода, спекулировали им в «тайных кабаках». Имея «характер беспокойный», Шамшуренков послал на воров челобитную в Санкт-Петербург.
Коварный воевода бросил его в тюрьму не как обвиняемого, а как «свидетеля» по какому-то делу. Годы шли, Шамшуренков сидел в тюрьме, о нем забыли. Каменный мешок не заглушил его беспокойной мысли. На четвертом году заключения узник подал прошение «о сделании им коляски самобеглой».
«И такую коляску, он, Леонтий, сделать может подлинно так, что она будет бегать без лошади, только правима будет через инструменты двумя человеками, стоящими на той же коляске, кроме сидящих в ней праздных людей, а бегать будет хотя чрез какое дальное расстояние, и не только по ровному местоположению, но и к горе, буде где не весьма крутое место». Одновременно «объявил он прежнее свое художество» — сослался на удостоверение, что изобретенный им способ поднятия Царь-колокола был одобрен, и поклялся, «что ежели то его показание явится ложным, за то повинен смертной казни».
Только через несколько месяцев Шамшуренкова вызвали к следователю и в ответ прочитали мрачную бумагу о возбуждении против него обвинения «в помарании титла царского».
Дело в том, что изобретатель был неграмотен. Заявление о «коляске самобеглой» записал с его слов сосед по камере, и переписал начисто племянник Шамшуренкова. Переписывая начисто полный титул императрицы, племянник неосторожно перечеркнул его в черновике. Но сосед по ошибке и черновик переслал по начальству.
Лишь в 1742 году дело о помарании титула было прекращено. Склеротическая царская Фемида разобралась, что племянник «учинил то от неисправного писания крестьянской своей простотою, а умыслу никакого к тому не было». Но Шамшуренков остался сидеть за решеткой. Только на четырнадцатом году заключения Москва запросила Санкт-Петербург, «не повелено ль будет показанную куриозную коляску реченному крестьянину Шамшуренкову для апробазии делать и на нее предъявленную сумму из казны денег употребить».
Ответа из Санкт-Петербурга не пришло. Бюрократическая машина работала медленно. Через восемь месяцев запросили вторично. В феврале 1752 года вышел указ: «Крестьянина Шамшуренкова прислать в правительствующий сенат».
В мае 1752 года Шамшуренков прибыл в Петербург. Ему отвели квартиру «при канцелярии от строений», дали подмастерьев, материал, инструменты и положили кормовых денег по десяти копеек в день. Для надзора приставили офицера с пистолетом.
В ноябре готовая коляска пошла. «Канцелярия от строений» доносила сенату, что:
«Действует оная под закрытием, людьми, двумя человеками. Шамшуренков со сделанною им коляскою при сем представляется».
Сенат определил: «Самобеглую коляску принять, а его, Шамшуренкова, обязать подпискою, чтобы он без указа из Санкт-Петербурга
Шамшуренков оказался в пиковом положении— выехать запрещают, кормовых денег не платят — помирай с голоду. Он слал челобитные, умоляя выдать ему «для пропитания кормовых денег, откуда будет собла-
говолено, чтобы в пище не мог претерпевать нужды». Только в декабре ему разрешили вернуться на родину. Коляской его забавлялись баре, изобретатель шел пешком. Вести о нем затерялись…
Пятьдесят лет спустя, за десять лет до Дреза, уральский мастер Артамонов сделал «самобеглую машину» не по образу коляски, а по образу коня. Оседлав ее, докатил он от Урала до Москвы. Но и его труды канули в забвенье…
Над созданием беговой машины потрудились русские изобретатели, но история ведется от Дреза. Царская отсталая Россия душила народные таланты.
«Беговые машины» входили в моду. Великосветские франты катались наперегонки, стараясь отталкиваться от земли с возможным изяществом.
За постройку машин взялись специальные мастерские. В 1840 году один механик чинил старую «беговую машину». Его сын колесил на ней по двору мастерской. Парнишка приставал к отцу: нельзя ли продлить удовольствие ехать с разгону с поднятыми ногами, если как-нибудь ухитриться подвертеть на ходу ногами переднее колесо? Отец подумал и решил, что можно. Он приделал к переднему колесу пару педалей, точно так, как сейчас устраивают педали в трехколесных детских велосипедах.
Сразу обнаружилось много новых возможностей. Оказалось, что можно и вовсе не касаться земли ногами на ходу. Машина не падала и не опрокидывалась. Седок легко поддерживал равновесие: колеса вертелись, как гигантские волчки. Новая машина оказалась куда быстроходнее машины Дреза. За один неширокий оборот педалями большое колесо проделывало длинный путь. Азартные гонщики мигом раскусили эту хитрость. Они старались делать колеса побольше, тогда один оборот педалей уводил их машину далеко вперед.
В 1845 году француз Мишо придумал к машине тормоз и окрестил ее велосипедом. Но американцы величали ее по-иному. Они называли велосипед «костотрясом».
Машина была тряской, тяжелой и имела непомерно тугой ход. Велосипедисты возвращались с поездок больными. Не спасали и литые резиновые шины, введенные в 1865 году. Они только увеличили вес колес.
Изобретатели принялись облегчать велосипед. Но прошло почти пять лет, пока тяжелые, почти тележные, деревянные колеса удалось заменить металлическими колесами. Легкий стальной обод охватывал сверкающий венчик тонких, как вязальные, стальных спиц.
Наконец-то азартные гонщики смогли размахнуться во всю ширь; увеличить до пределов диаметр ведущего колеса. Появились чудовищные велосипеды. Над величественным, в рост человека, ведущим колесом возвышалось узенькое сиденье. Маленькое заднее колесо мельтешилось сзади, словно паж за шлейфом принцессы. У прохожих захватывало дух при встрече с велосипедистом, мчавшим во весь опор, на огромном колесе-хо-дулях. Не всякий решался влезть на такой велосипед. Не всякий мог бы катиться быстро. Надо было иметь ноги футболиста, чтобы крутить тугие педали. И при каждом обороте раздавался торжествующий скрежет и визг трения в подшипниках, одолевавшего велосипедиста. Велосипед стал забавой спортсменов-храбрецов. Изобретатели объявили войну трению. Вспомнили трудовой подвиг русских людей — передвижку из Финляндии в Петербург каменной скалы — основания «Медного всадника» Фальконета. Тысячетонную скалу передвинули на расстояние свыше шести километров на руках, под «Дубинушку». Скалу прикатили на чугунных пушечных ядрах, уложенных в деревянные желоба, обитые медью.