Трактат об удаче (воспоминания и размышления)
Шрифт:
Второй вариант психологически менее суров и используется в случаях, когда требуется решить, кто из двух соперников, оппонентов прав.
В 2008 году М. Ходорковский «отмотал» половину своего срока, что, теоретически, давало ему шанс выйти на свободу. В связи с этим в прессе, в Интернете возникла острая дискуссия, в ходе которой сторонниками и противниками досрочного освобождения высказывались как свежие аргументы, так и ссылки на ранее опубликованные.
Не вникая в юридические тонкости, я мысленно соглашался с теми, кто считает, что свой тяжкий экзамен Михаил Борисович сдает достойно. Вот тут, словно электрический разряд, проскочила крамольная мысль, навеянная «методом подстановки»:
Великость
Впервые термин «великость» в том значении, в котором он занял свое прочное место в моем психологическом словаре, я услышал в середине 1970-х годов. Мы с моим другом и коллегой Игорем Кручининым зашли в кабинет заведующего кафедрой отраслевых экономик Рэма Коренченко, чтобы решить какой-то дежурный вопрос. По «погонам» Кручинин и Коренченко формально были равными: оба в то время кандидаты наук. Правда, Коренченко, в отличие от коллеги, принадлежал к числу университетских аборигенов. К тому же кафедра его была выпускающей на докторский Ученый совет, где в ближайшие годы нам всем троим предстояло защищаться. Когда появлялся повод, то Рэм не упускал шанса показать, что он хоть на вершок, но повыше. Подобное произошло и в тот день. Однако вместо того чтобы уговаривать коллегу, тощий Кручинин отступил на шаг и с высоты своих почти двух метров произнес: «Рэм! Великость тебя погубит!»
«Великость» я воспринимаю как провал экзамена по учебной дисциплине, называемой «медные трубы». Это одна из трех «дисциплин», известных по присказке про «огонь, воду и медные трубы». Убежден, что для людей способных, с сильным характером, экзамен на «медные трубы» оказывается наиболее трудным. Вода и пламя – понятные противники. Преодолевать их трудно, опасно, но с ними все ясно: на войне как на войне. Другое дело – звучащие в честь тебя трубы. Как убаюкивают теплые слова о себе, любимом! Как незаметно, ненавязчиво тебе показывают, что ты «самый-самый»! На первых порах объект подхалимажа еще позволяет другим подшучивать над собой. Затем это начинает раздражать, и подобные шутники изымаются из окружения. Но он еще понимает, что не святой и изредка может пошутить сам над собой. Наконец, исчезает и способность к самоиронии. Иногда этот момент совпадает с прогрессирующим склерозом.
На меня удручающее впечатление произвела перемена, произошедшая за кратчайшее время с экономическим корифеем 1970-х годов, автором многочисленных учебников, большой фигурой ВАКа Ипполитом Михайловичем Разумовым. Мне посчастливилось быть его попутчиком в вагоне «СВ» поезда Москва – Пермь. Тогда ему перевалило за семьдесят. Совсем молодым он уже занимал видное положение в Госплане, знал всех и вся, и все знали его. В нашей поездке под коньячок он рассказывал мне о послереволюционных и военных годах, о людях, которым были посвящены страницы в энциклопедиях, об их профессиональных заслугах и человеческих качествах, о тайнах московского научного «двора»… И с изящной иронией – о себе, своих регалиях и «иконостасе», о своих досадных, но смешных проколах…
Года через два-три я был приглашен на его 75-летний юбилей. юбиляр вышел на трибуну и около часа рассказывал… какой он хороший. Перечислил все свои награды, звания и много чего еще. Факты были те же, что и в тех, вагонных, чудесных рассказах. Но они интерпретировались совсем по-другому. И человек, стоявший на трибуне, был совсем другим, пораженным собственной «великостью».
«Великость» – серьезное и вредное психическое заболевание. Первый симптом «великости», как и простуды, – легкое
Как найти «золотую середину» в собственном поведении и держаться ее? Как не впасть в «великость» в обстоятельствах, всячески способствующих этой трансформации? Мой неожиданный карьерный взлет в 1990–1998 годах сделал ответ на этот вопрос не праздным. Как-то сразу вдруг изменились должностное положение, круг общения, мои возможности и ожидания окружающих (в том числе, искушенных в аппаратных играх и интригах).
На первых порах ситуация осложнялась и тем, что молодая перестроечная пресса ко мне благоволила и, хотя бы косвенно, прививок от «великости» почти не ставила. Года через три это прошло.
Думаю, что острых рецидивов «великости» мне удается избегать по ряду причин.
Случай с И. Разумовым произвел настолько сильное впечатление, что периодически выполняемая процедура критического самоконтроля была взята на вооружение.
Помогает и самоирония, которая досталась в наследство от отца.
Но самым сильнодействующим профилактическим средством против моей «великости» была и остается жена.
И все же иногда, что греха таить, так и тянет походить в «великих».
Лето 1977 года. Суббота. Из почтового ящика извлечена долгожданная открытка из ВАКа, в которой сообщается, что я стал доктором экономических наук. Победа!
Спустя полчаса, когда туман эйфории осел, жена ненавязчиво напомнила, что половина гаража забита стеклотарой, которую полезно бы сдать.
– Ты что? Доктор наук будет сдавать бутылки?
– Давай последний раз сдадим, а потом я буду по одной выбрасывать.
Компромиссное предложение принимается. В приемном пункте стеклотары, расположенном в подвальчике на привокзальной площади, кроме меня – лишь двое завсегдатаев, сдающих три бутылки. Вношу свои многочисленные ящики, начинаю выставлять бутылки на прилавок. Выясняется, что для сдачи необходимо выполнить процедуру удаления… то ли наклейки, то ли сургуча, – не помню. Приемщица максимально благожелательна:
– Заплати мужикам трешку, они все сделают.
Контракт заключен, работа закипела. Мужички, в колонну по пять, выставляют ровными рядами бутылки из-под коньяка, «посольской» водки, чешского и польского пива, добытого в сокровищницах Камского речного пароходства. Их содержимое поднимало дух предзащитных и защитных банкетов, встреч и проводов оппонентов, как минимум, года за два. Зрелище по тем временам получилось настолько впечатляющим, что один из моих добровольных помощников одобрительно произнес:
– Да, мужик! Говно не пьешь!!!
Когда жена открыла дверь, я не очень вежливо отодвинул ее в сторону и вошел в квартиру.
– Ну, не успел стать доктором, а уже загордился!
– Причем тут доктор? – ответил я и ткнул пальцем в лист бумаги, прикрепленный к карману рубашки. На листе было написано: «ГОВНО НЕ ПЬЮ!»
Одним из направлений анализа хозяйственной деятельности на предприятии является функционально-стоимостный анализ (ФСА). Во многих монографиях и учебниках по этой дисциплине за 1960–80-е годы, в том числе переводных, упоминалось, что одним из основоположников этого метода был пермский инженер Ю. М. Соболев, опубликовавший в 1940-х годах соответствующую статью. Почему-то это выпало из поля зрения пермской прессы, но живой классик долгое время работал заместителем главного технолога телефонного завода. Я его хорошо знал и уважал. Последний раз мы с ним встречались в середине 1980-х.