Трактирщик

Воронков Александр Владимирович

Вновь оставив конягу на попечение слуги 'U zastavy', быстрым шагом за четверть часа добрался до своего обиталища. Что вы хотели: во всём городе если наберётся две тысячи домов - уже неплохо. Даже Праге, по слухам, их и сейчас не более пяти тысяч, считая церкви с часовнями, а она, как-никак, считалась столичным городом на протяжении столетий!

Дом встретил меня административным правонарушением. Наплевав на цеховой запрет готовить пищу после вечернего колокольного звона, пристроившиеся за столом Зденко с Дашей вовсю лепили кнедлики.

Вернее сказать, лепила

Дашка, шустро формовавшая явно повторно подошедшее тесто в 'колбаски' и суровой ниткой со скоростью лопастей вентилятора оттяпывавшая от них собственно кнедлики. Зденек ссыпал в котелок с бурлящим солёным кипятком тестяные кусочки, периодически вылавливая из рядом висящего казанка с помощью привязанной к длинной палке деревянной ложки готовый продукт, который и выкладывал на глиняное блюдо. Учитывая, что на лавке прикрытые холстиной стояли уже две полных мисы, процесс 'кнедликования' явно шёл уже не первый час.

– Бог в помощь! Что-то вы нынче припозднились: добрые христиане спать ложатся, а вы, похоже, трапезничать собрались? Смотрите, оштрафуют меня из-за вашего куховаренья!..

Молодёжь отреагировала на моё появление весьма активно: Зденек, уронив ложку прямо в котелок с варевом, радостно вопя нечто приветственное? кинулся помогать мне снимать плащ, одновременно исхитрившись подсунуть взамен грязных берцев валяные шерстяные 'копытца'. Дашка, резво поднявшись со скамьи и торопливо поклонившись, стояла потупившись, судорожно отирая фартуком тесто с пальцев. Не, ну нормальная реакция? Вот не ожидал...

– Э, ребята, вы это чего вдруг? Приступ чинопочитания и аксакалолюбия? Так я покамест не совсем аксакал - белой бороды не отрастил, да и никакой иной тоже...

– Але пан мастер шутит?

– Шучу, шучу. Но всё равно - переобуться я и без посторонней помощи способен, не старик, чай. Лучше вы мне всё же на вопрос ответьте: с чего вдруг после заката принялись кнедлики стряпать-то? В братстве узнают - не вас, а меня оштрафуют...

Данка вновь почтительно склонила голову:

– Пане Макс, не тревожьтесь! То матушка повелела в запас кнедликов наварить и прокоптить, из той муки, что на Зденковы ученические грОши купила. Аще пана мастера дома нет, а очаг пустует... Вот только смала не поспели.

'Так-так, понятненько... Что ни говори, а съёмное помещение есть съёмное помещение. Хозяйка считает себя вправе распоряжаться им по своему усмотрению. Вот только в наше время утверждалось, что всему виной остатки советского менталитета. Врали, выходит. Ну, да по телеящику правду вообще редко услышишь, а если когда и мелькнёт - так сдобренная ложью как 'оливье' майонезом'.

– Ладно, допустим. Но отчего, в таком случае, мой ученик - а Зденек, после заключения договора, в первую голову мой ученик, и лишь во вторую - твой брат, - занимается не своими прямыми обязанностями, а кнедликами?

– Так ведь, пан мастер, я всё переделал, что велено было! Ещё до литургии переделал!

'Да, зря на пацана нарычал... Неудобно даже. А что делать? Чтоб служба мёдом не казалась - не одними пряниками, в смысле кнедликами, кормить'...

– Так. Добро.

Что всё переделал, за то хвалю. Рассказывайте, что тут без меня было? Сосед не заходил со сковородками?

– Какой сосед? Их же много...

– Да Липов-кузнец, что рядом с нами живёт, какой же ещё.

– Нет, не заходил. Проходимцы какие-то заглядывали, всё кожаные ярлыки клянчили. Ну, да мы их отворотили, сказали, что без вас - ничего не дадим.

'Блин горелый! Про актёров-рекламщиков я и забыл! Вот же ж башка дырявая!'

– А они, те, которые за ярлыками приходили, ничего не оставляли для меня?

– Верно дело, всё норовили какой-то горшок оставить, але ж мы не приняли: кто их ведает, что в той посудине! Не дай Господь - зелье наговорное аль ещё какая погань.

Ну вот, ещё и порох мимо меня 'пролетел'. Хоть и плохонький, а жалко: за него ведь деньги плачены. Нет, пора что-то делать с такой рассеянностью: для склероза ещё возраст не тот.

Ну ладно, будем исправлять недоделки авральным методом.

– Значится, так, объясняю диспозицию: ты, Дашка, зараз прибираешь тут всё, во избежание. А то, не дай бог, кто прознает про вашу вечернюю готовку и сообщит куда следует. Оно мне надо - оправдываться перед цеховым начальством? После поднимаешься наверх - и спать! А мы со Зденеком ещё кое-что по мелочи смастерим. Зденко! Где то клеймо, что мастер Липов сделал? Тащи-ка его сюда. А сам возьми-ка нож и нарежь вот эту кожу квадратами размером с пол-ладони. Уяснил?

– Слушаю, пан мастер!
– Поняв, что расправа откладывается, будущий подмастерье повеселел и споро принялся за работу.

Я же тем временем пристроил железный прут с наваренной площадкой, где красовалась увенчанная четырёхконечным крестом чаша, на раскалённых угольях очага. Сам же прихватил хозяйский топор и принялся за колку дров. А что вы хотели: газопроводов тут ещё не изобрели, впрочем, и создания электроплиток в ближайшем будущем не предвидится. Да и каменный уголь в дефиците: ближайшие известные лично мне залежи - аж в будущем Донбассе, там, где сейчас вовсю резвятся кочевники Дикого Поля. Вроде бы в Руре уголь и железная руда в количестве имеется - но туда фиг проберёшься: враждебные земли... Так что хочешь - не хочешь, а придётся заниматься 'ушу в стиле пьяный дровосек'.

Впрочем, силой я не обижен, так что такие упражнения мне только на пользу. 'Э-ге-гей, привыкли руки к топорам!'. Штабель наколотых полешков и порубленного хвороста постепенно выстраивался вдоль стены. А что вы хотели: это ж Европа, здесь на улице поленницу не сложишь, в два счёта прихватизируют. А дровяной сарай у Костековых проектом не предусмотрен. Вот и приходится полезную площадь будущего трактира топливом захламлять.

От увлекательного занятия меня отвлёк ученик, распустивший-таки на куски всю свиную кожу. Не скажу, что работа была сделана аккуратно: 'гулял' размер, да и форма будущих 'купонов на скидку' была далека от идеальных квадратов, однако парень постарался в меру своих сил, умудрившись затупить клинок, но даже тупым ножом прорезать глубокие царапины в столешнице.