Трамлин-полет
Шрифт:
Потом сказал о ситуации с шинами. Морозов с досады даже кулаком хватанул по столу. Я продолжил:
– Валентин Павлович, я звонил только что на завод, там шин нет.
– Найдем! В понедельник будут. Какие нужны? Я назвал модель.
– Договорились, - сказал Морозов и посмотрел на представителя завода. Тот кивнул понимающе.
– Так, Олег Андреевич, какие еще дела?
– Только что я узнал, что в консульском отделе МИДа не могут найти наши паспорта.
– Вот это фокус!
– удивился Морозов.
–
– Уже работают.
– Дальше, - потребовал Морозов.
– Мне нужны "технички" на полпути к Бресту и на границе.
– Так, завод и полигон, - Морозов кивнул в сторону представителей, - договоритесь между собой, кто где стоит. Что еще?
– Непосредственно по пробегу все. Теперь по церемонии старта.
– Давайте по старту...
Грипп все еще бродил во мне и не думал отпускать, поэтому из редакции я в этот день не высовывался, но к вечеру стало совсем плохо.
Половину субботы я провалялся в постели, и чувствовалось, что дело пошло на поправку.
У меня еще со спортивных времен есть традиция. Когда машина готова к старту и есть еще время, я целый день посвящаю тому, что просто нахожусь рядом с ней, смотрю на все подряд и думаю о предстоящей гонке. Проигрываю в воображении ситуации, примеривая их к себе и машине. И почти всегда случалось так, что отыскивалась в этом неторопливом умозрительном прокручивании сюжетов какая-нибудь погрешность, неучтенность, недоделанность, которые в конечном счете во время гонки могли подвести черту гораздо раньше финиша.
Так я поступил и на этот раз. Взял машину из-под охраны и поехал в Лесной городок на подмосковную дачу к своим приятелям Латыниным.
Мне выделили большую светлую комнату на втором этаже. У нее оказался веселый, я бы сказал, юный характер (совсем без комплексов). Мебели фактически не было (письменный стол, стул и кровать), что усиливало ощущение легкости, необремененное бытом. За просторным окном старая, но пышная ель размахивала в такт порывам ветра своими могучими лапами, усыпанными тугими шишками, а еще дальше виднелось осеннее небо с его щемящей синевой и рельефностью облаков. Я выздоравливал.
Утром влез в комбинезон и пошел к машине. Открыл двери, багажное, капот и долго присматривался к каждой детальке. Ничто не вызывало тревоги. Добрался и до двигателя. Он чистенький, без единого потека масла или жидкости. Приятно взяться за такой. Легонько качнул его взад-вперед. Тук-тук - неожиданно раздалось внизу. Вот дьявол, опять просел! Внутри у меня противно засосало. Нет, это неспроста! Надо браться за дело.
Через полчаса, лежа под машиной, я услышал удивленное восклицание Леонида, который, видимо, только что встал и теперь, озадаченный увиденным, кричал жене Алле:
– Ты только посмотри, что творится! Олег всю машину разобрал!
В
– Ты чего делаешь?
– спросил Леня.
– Да стучит что-то!
– Понятно. Так ты теперь решил всю машину разобрать?
– это он сказал уже с явной издевкой.
– Давай помогу, у меня кувалда есть!
– Кувалда пока не нужна. А вот лом нужен!
– Есть и лом. Где ударять?
– Я не шучу. Возьми лом и приподними мотор. Вскоре Леонид приложил свою недюжинную силу, и я увидел, что искал. Нашел-таки! Точечная сверка переднего кронштейна, который держит двигатель, отошла, и кронштейн лопнул. Трещина шла по изгибу, и ее совсем не было видно.
– Отлично!
– крикнул я.
– Можешь опускать.
– Что "отлично"?
– Кронштейн развалился.
– А что же здесь отличного?
– А то, что с ним мы, в лучшем случае, только до Варшавы доехали бы.
Потом мы с Леонидом понеслись на станцию обслуживания заваривать трещину в кронштейне, а когда это наконец удалось, я посмотрел на шов, и мне он не понравился. Тогда поехали к моему давнему знакомому на дачу, где в гараже было все, включая аргоновую сварку. Там и завершили ремонт пресловутой опоры.
Собирал машину допоздна и очень тщательно, так как знал, что именно в таких ситуациях одно лечишь, а другое калечишь. Когда закончил, то еще минут пятнадцать сидел и гонял в памяти всю проделанную работу туда-сюда - не упустил ли чего - и только потом отправился спать.
В понедельник утром позвонила наш психолог Ольга Павловна и сказала, что она готова встретиться с нами.
– Что-нибудь интересное?
– спросил я.
– В общем-то, да! И вот что еще, Олег Андреевич, я поговорю вначале со всеми, а потом нам с вами надо поговорить отдельно. Хорошо?
– Конечно. Только давайте сделаем так. Встретимся часов в пять, когда вы закончите работать, по пути домой к вам поговорим вместе с ребятами, я их высажу, и мы тогда можем продолжить тет-а-тет.
– Меня это, вполне устраивает.
Сразу после разговора с психологом я позвонил в Автоэкспорт, чтобы узнать, когда можно взять документы на получение валюты. Там ответили, что не раньше двенадцати. Так, подумал я, начинает сбываться мой вариант. Пришлось позвонить в банк управляющему и напомнить о себе и своей просьбе. Виталий Иванович сказал, что все в порядке, и удивился, когда я напомнил о том, что, возможно, могут быть проблемы с оформлением документов.
За полчаса до закрытия банка мы вместе с Соловьевым стояли перед управляющим. Он оказался молодым и весьма приветливым человеком. Сразу провел нас к исполнителю и хотел убежать дальше.