Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
– Господи, вразуми его, если он и вправду болен, - прошептала она, глядя на луну вместо Бога. Молиться чему-то, чего не определить словами и не увидеть, ей в последнее, сознательное, время было странно. Потом Женя быстро перекрестилась и забралась в постель.
Повертела головой, проверяя, заперта ли дверь в комнату, закрыто ли окно; потом придвинула к себе спящую кошку и со вздохом закрыла глаза.
Утром она проснулась рано – сама; Женя была бодра необыкновенно. Незабудки рядом не было, она жалобно мяукала под дверью. Просилась наружу, конечно.
Женя с улыбкой
Женя тщательно умылась, нарядилась в красивое желтое муслиновое платье с оборками, волосы уложила венцом на голове. Почему-то ей хотелось предварить этим ритуалом получение ответа от Василия, как будто его письмо могло независимо от него увидеть ее.
После этого Женя на цыпочках вышла из дома – день был воскресный, и если родители и встали, она не слышала их – и подошла проверить почтовый ящик.
Ответ должен был уже прийти. Если верно, что Василий не уезжал на юг.
И действительно, в ящике лежало письмо – на ее имя…
Женя сама не знала, как добежала до своей комнаты, где могла свободно прочитать это послание. В глазах темнело, ноги подкашивались. Она даже не сразу увидела, что почерк, которым надписано письмо, отличается от почерка Василия…
Плюхнувшись на свою еще разобранную постель, Женя надорвала конверт и вытащила сложенный вчетверо листок. Его покрывал тот же чужой почерк.
“Евгения Романовна!
Мой брат сейчас пребывает в Одессе, а я имел несчастье ошибкой вскрыть Ваше письмо к нему вместо него”.
Женя ахнула. Вот это скандал!
“Приношу свои извинения, сударыня. Но никаких Ваших тайн я не разглашу, можете быть покойны. Василий появится дома через две недели, и я незамедлительно уведомлю его о Вашем желании с ним встретиться. Еще раз уверяю Вас в моем абсолютном молчании относительно этого дела.
И.И.Морозов”.
Женя прикрыла глаза рукой. Она не знала, куда деваться от стыда. Мало того, что теперь в эту позорную и странную тайну посвящен посторонний мужчина… так еще и дела не повернуть вспять: Женя не может попросить “И.И.Морозова” - Игоря Исаевича, если она не ошибается – ничего не говорить Василию. Все только запутается, история может получить огласку…
Остается только надеяться на порядочность этого человека. О котором Женя знает еще меньше, чем о Василии: то есть ровным счетом ничего, кроме того, что он старший брат ее поклонника. И кто знает, действительно ли ошибкой он вскрыл письмо к брату, написанное незнакомой барышней?..
И тут Жене пришли в голову новые соображения.
– Боже мой, если Василий в Одессе, что же это значит? – прошептала она вслух, невидяще уставившись в стену своей комнаты, оклеенную выгоревшими обоями. – Каким же образом вот это…
“Вот это” уже давно лежало в ящике ее стола, глубоко погребенное под другими бумагами и запертое на ключик, который Женя носила с собой. Будет катастрофа, если об этом письме
И Женя не знала, как дотерпит две недели до возвращения Василия. Желание узнать, в чем же причина загадочного происшествия с ней, во много раз возросло, когда стало невозможно поговорить с Василием немедленно.
“Может быть, я снова получу от него весть на расстоянии”, - с насмешкой над самой собой и вместе с тем с ужасом подумала Женя. Как такое может быть? А вдруг это не Василий написал – а кто-нибудь другой, находившийся поблизости: погрузившись в “сомнамбулическое” или какое-нибудь подобное же состояние? Как это узнать?
Оставалось только надеяться, что все обойдется.
Хотя в глубине души Жене очень хотелось, чтобы “чудеса” продолжались. Этого требовала какая-то часть ее существа, неудовлетворенная обыденной жизнью и обыденным объяснением жизни. Должно было быть то, что не поддавалось такому объяснению.
“Бога изгнали из науки, и наука распадается”, - подумала девушка неожиданно для себя – хотя христианской религии давно не следовала, кроме как формально.
***
Этой второй одинокой ночью Жене опять послышались странные стуки – теперь уже в дверь спальни. Но никаких больше посланий она не получала. Вечером она встретилась с Сашей и рассказала ей обо всем – прежде всего, о том, что Василий в действительности далеко…
– Ты не можешь этого знать, - заметила трезвомыслящая Саша. – Как ты поверишь слова Игоря Морозова об отсутствии его брата дома? Ты и Василия-то не знаешь.
– Ну да, никак не поверю, - согласилась Женя после разочарованного молчания. – Говоря об этом отдельном явлении. Но ведь я и сегодня слышала подозрительный стук, а входная дверь была нетронута. По моему мнению, эти явления должны в совокупности составить убедительную картину…
– Картину чего? – чуть насмешливо, но и встревоженно спросила Саша. – По моему мнению, Женя, тебе следует заявить об этом. Кто-то определенно угрожает тебе.
– Ах, нет!
Женя даже побледнела, рассердившись.
– Это не угроза, - напористо прошептала она. – Это не сознательное действие. Здесь что-то необъясненное, чего пока нельзя спугнуть вмешательством… понимаешь?
Саша покачала головой.
– Нет, не понимаю и не хочу.
– Именно – не хочешь, - гневно ответила Женя.
Помолчала, остыла немного.
– Но прошу тебя: молчи.
– Хорошо, - ответила Саша. По-матерински покачала головой. – Что уж с тобой делать…
– Ты часто бываешь как моя мама, - заметила Женя, но в этом замечании не было ничего лестного. – Мама тоже думает, что все на свете знает, и ее необычайно трудно разубедить.
Саша обиделась.
– Ну, знаешь ли, Евгения…
Тут она рассмеялась, поняв, что действительно копирует Серафиму Афанасьевну. Но сравнение с ней было для Саши лестно, хотя Женя не собиралась хвалить ее.
Просто Женя была еще в чем-то дитя.
***
Игорь Морозов сдержал свое слово в одном отношении – он действительно уведомил Женю о возвращении своего брата.