Трапеция
Шрифт:
– Спустя несколько лет после смерти Мэтта… и они переживали это с Люсией
почти каждый год… ну, в номер понадобился ловитор. А я как раз им был. И
когда Джо и Люсия упали, и Люсия сломала спину, мы все думали, что номеру
конец. Я сказал Папаше Тони, что хочу уйти, заняться другим делом. А Папаша
ответил, что я – это все, что у него осталось, и что даже я собираюсь его
бросить. Он просто не понимал, что кто-то может быть живым-здоровым и не
предпочитать
– Да, – медленно произнес Марио. – Именно ты не дал Лу и Папаше удержать
Марка.
– Верно. Единственная серьезная ссора, которая была у нас с Люсией. Я решил, что вам, детям, надо стать теми, кем вы сами хотите. И Лу не собиралась давить
на вас так, как она с Папашей давили на меня. Это я договорился, чтобы Марка
оставили в Фриско с дедушкой Гарднером и чтобы он ходил там в школу. И я
уговорил Папашу Тони отпустить тебя в колледж, но ты сам себе все испортил.
Рот Анжело искривился в странной гримасе.
– Лучшие мозги в семье, а ты хотел вышибить их, крутя тройные!
– Анжело, ради бога…
– Ладно, ладно. Так или иначе, вы все теперь взрослые, и это мой последний
шанс… Возможно, единственный шанс заняться чем-то другим. А не ждать, пока
я превращусь в развалину, когда состарюсь, расшибусь, наконец, и окажусь
прикован к земле.
Марио не сводил с него глаз.
– И ты вот с такими мыслями жил все это время? И все-таки учил меня тройному, зная, что я могу сломать шею и себе, и тебе…
– Я не учил тебя тройному, паршивец, – нежно сказал Анжело, накрыв ладонь
Марио своей. – Я просто был рядом, пока ты сам себя учил. Да, я знаю, ragazzo, что ты любишь летать, и у Томми такой же пунктик, как у тебя. Так что ладно, у
нас свободная страна. Если вам это по нраву, занимайтесь своим делом, пока
преисподняя не замерзнет. Но на меня не рассчитывайте.
Весть, разумеется, следовало сообщить Джонни и Стелле, и Анжело огорошил
их на следующий день, после дневного представления. Оба были неприятно
удивлены и преисполнены вины.
– Анжело, это из-за того, что мы погрызлись? – потребовал Джонни. – Так и знал, что мне следует держать свой длинный язык за зубами…
Анжело покачал головой.
– Нет, Джок, не из-за этого. То было просто расхождение во мнениях. Возможно, это немного меня подтолкнуло, но не более того. Если бы я остался, мы бы
грызлись и дальше.
– Но… дядя Анжело… ты даже до конца сезона не останешься?
– Нет. Я думал об этом. Но Вуди поставит Коу Вэйленда на замену… Вэйленд
хочет снова летать.
– Дядя Анжело, слушай, ты не передумаешь, если я пообещаю, если гарантирую,
– Нет, не передумаю. Не вини себя, Джон, – беззлобно сказал Анжело. – Я просто
решил, что хватит с меня полетов. В моем возрасте немногие люди получают
шанс начать все заново.
Вдаваться в подробности для Джонни Анжело не стал, и неделя закончилась в
молчаливом отчуждении. В Канзас-Сити, во время сильной грозы, Анжело
отыграл свое последнее представление, собрал сундук и ушел. Весь цирк сгорал
от любопытства, но Анжело не желал устраивать шумиху вокруг своего ухода.
– Что ты скажешь Люсии? – поинтересовался Марио.
Они с Томми проводили Анжело до автобусной станции, где стояли сейчас, глядя
в завесу дождя, в ожидании автобуса на Калифорнию.
Анжело пожал плечами и взял чемодан: сундуку его предстояло отправиться
железнодорожной почтой.
– Я уже большой мальчик. Люсии придется смириться или найти альтернативу.
Лицо его было замкнутым и пустым. Он протянул руку.
– Без обид, Мэтт?
Марио, сердитый и хмурый, явно колебался. Потом тяжело вздохнул.
– Да, без обид.
И они пожали друг другу руки.
– Спасибо.
Анжело, увидев, как водитель влезает в автобус и включает подсвеченный знак
«Лос-Анджелес Экспресс», повернулся к Томми.
– Удачи, малый.
Томми, все еще уязвленный, посмотрел угрюмо. Как мог Анжело поступить так с
ними, особенно с Марио? Но в конце концов, как и Марио, он протянул руку.
– Удачи, Анжело.
– Увидимся в октябре, – Анжело резко притянул Марио к себе и поцеловал в щеку.
– Будь осторожен, Мэтт, и не позволяй Джонни наглеть.
Потрепав Марио по плечу, он схватил чемодан и поспешил к автобусу. Марио
наблюдал, как Анжело поднимается в салон, а Томми смотрел на лицо парня –
холодное, отстраненное, злое.
Как мог Анжело так обойтись с Марио? Я же вижу, что ему нет особого дела до
Джонни. Но, боже мой, то, что чувствует к нему Марио…
В гневе и растерянности Томми ощутил, что сейчас мог бы убить Анжело без
малейших угрызений совести. Автобус, дрогнув, отошел от остановки. Марио
смотрел ему вслед, сжав губы в нитку.
– Что ж, – сказал он чуть погодя. – У нас представление.
– Подождем автобус до стоянки здесь?
– Вот еще. Торчать под дождем и схлопотать пневмонию? Мы возьмем такси.
Но он не сдвинулся с места, и пристальный взгляд его устремился на вход в бар
через улицу от остановки.