Трапеция
Шрифт:
выйдут нереалистичные. К тому же вы можете запутаться и получить травму. Что
до меня, я люблю, когда сетка тугая.
Томми знал, что это старый спор. У каждого воздушника были собственные
предпочтения на этот счет, и обычно можно было найти компромисс.
– Я справлюсь с тугой сеткой, – сказал Марио.
– Нет, Мэтт, не настолько тугой. Либо вы велите рабочим ее ослабить, либо ноги
моей там не будет, и точка.
Томми ожидал, что Марио взъярится, но
под приподнятых бровей, сказал:
– Ты слышал его, Джим. Пусть сетку немного ослабят.
Томми забрался наверх присмотреть за рабочими. Через некоторое время он
спустился и сказал:
– Ладно, Мэтт, иди посмотри.
Марио забрался в сетку и немного по ней попрыгал.
– Я по пояс проваливаюсь.
Мейсон покачал головой.
– Нет. Нам нужны кадры, где вы падаете и отскакиваете так же, как утром.
Только через час они достигли подходящего компромисса между вариантом, обеспечивающим впечатляющие пружинные падения, которых хотел Мейсон, и
той степенью натяжения, при которой Томми готов был разрешить Марио делать
тройные с их неизбежными падениями.
В какой-то момент Мейсон разозлился:
– Что вы себе думаете? А Фортунати говорил, что с вами легко работать…
– Послушайте, – сказал Томми, спускаясь с сетки. – Мэтт, не профессиональный
каскадер – в отличие от меня. А я знаю, чего мы можем, а чего нет. Позовите на
площадку представителя профсоюза и спросите его!
Это была одна из первых вещей, которой научил его Анжело. В случае сомнений
насчет слишком опасного трюка следовало настаивать на вызове представителя
профсоюза и с его помощью договариваться о более подходящем решении.
– Ваш профсоюз только и делает, что вставляет нам палки в колеса, – прорычал
Мейсон.
– Марио, – сказал Фортунати, – я видел, как ты работаешь и с более тугой сеткой.
– На выступлении – разумеется, – возразил Томми. – Но там он пробует тройное
один раз, максимум два. А это сетка для тренировок – на десять, двадцать
попыток.
Пожав плечами, Марио предложил собственный выход:
– А давайте я трижды попробую с тугой сеткой. Упаду самое большее два раза. А
для остальных падений ослабим сетку. Согласны?
Томми все еще сомневался, но предложение казалось вполне разумным. В конце
концов, Марио – за те годы, что работал над тройным – научился падать
практически виртуозно. И лучше было согласиться, чем чересчур его
нервировать.
Сам Томми начинал уже уставать. Номера полетов были короткими, репетиции
могли затянуться, но не под таким давлением.
знак к первому тройному.
Повиснув вниз головой, Томми принялся раскачиваться. Вокруг стояла
абсолютная тишина. Марио сошел с трапеции, перевернулся раз, второй, третий… Не успев толком осознать, Томми уже чувствовал, что трюк не удался.
На момент ему показалось, будто Марио не попадет в сетку и ударится о тросы, но в последние доли секунды тот умудрился свернуться в более тесный клубок и
скатиться к центру.
Томми надеялся, что оператор все заснял, и этого хватит. Собственное дыхание
немного срывалось. Сколько бы времени ни прошло, Томми никогда не мог
спокойно относиться к промахам Марио на тройном.
Стелла стояла на мостике, закрыв глаза руками.
Черт возьми, ее все еще беспокоит свет?
Стелла, такая покорная, привыкшая подчиняться, могла и умолчать, когда что-то
шло не так. Может, стоит потребовать передышку? Но и поскорее разобраться с
делом тоже хотелось. Томми снова начал раскачиваться – ровно и выверено. Он
знал, что Марио уже отпустил перекладину и, трижды кувыркнувшись, направляется к нему. Их руки встретились, плечи на момент дернуло почти
невыносимой тяжестью, потом движение трапеции забрало большую часть веса.
Он смутно видел лицо Марио – смазано, несфокусировано. Боковым зрением он
заметил тонкую полоску приближающейся трапеции и понял, что что-то отчаянно
неправильно… Перекладина ударила Марио в переносицу, и он камнем полетел
вниз. Однако в последний момент – скорее инстинктивно, чем сознательно –
дернулся, сумел перевернуться на спину, упал в сетку и остался лежать с
окровавленным лицом.
– Не останавливайтесь! – завопил Мейсон. – Снимайте! Все снимайте!
«Вампиры!», – яростно подумал Томми.
Марио не шевелился, и Томми с колотящимся сердцем прыгнул вниз.
Стелла неправильно подала трапецию. С ней никогда такого не случалось!
К сетке спешил Джим Фортунати. Он выглядел перепуганным.
– Мэтт! Томми, что с ним?
– Оглушен, – отозвался Томми. – Принесите нашатырь.
Он достал из-за пояса платок, прижал к носу Марио, и подтянул неподвижное
тело повыше, чтобы кровь не затекала в горло. Краем глаза он видел, что одна из
камер продолжает съемку.
Ему протянули стеклянную ампулу.
– Раздавите у него под носом.
Ампула хрустнула, пропитывая воздух острым запахом. Томми смутно вспомнил, как сам лежал на полу тренировочного зала после обморока. Марио завозился и