Трапеция
Шрифт:
центральном манеже. У нас есть контракт! Что значит, она нам не нужна? Есть, конечно, другие гимнасты, но они не Стелла, они не Сантелли! Пройдут годы, прежде чем Клэй…
– Я понимаю, что вы должны доделать фильм, но потом…
– Потом я собираюсь закончить сезон с Летающими Сантелли! – перебила
Стелла. – Я всю свою жизнь об этом мечтала! Я что, не имею права на успех? И
мы двое можем преуспеть: я на центральном манеже, а ты – менеджером целого
шоу! Я знаю,
был настоящим воздушником…
– Боже, Стелла, – Джонни, побелев, обиженно воззрился на нее. – Как ты
можешь мне такое говорить? Ты никогда так раньше не делала!
– Н-нет, – прозаикалась она. – А надо было! Еще давно.
Джонни обернулся к Марио.
– Это твои происки! Ты ее обнадежил, заставил зациклиться… Господи. Мой
собственный брат…
– Стелла имеет право сама решать, чем заняться, – сдавленно сказал Марио.
– Но она моя жена! Я решаю дела! Или ты хочешь, чтобы я отдал ее тебе?
– Джонни, ох, Джонни, прошу…
Стелла уже беззвучно плакала, слезы градом катились по ее щекам, но Джонни
не обращал внимания. Гнев его переключился на Люсию.
– И ты! Полет разрушил все браки в этой семье, начиная с твоей! Ты и папа, Анжело и Тереза… Лисс и Дэвид едва не порвали отношения, Марио и Сюзан…
Ты не успокоишься, пока не уничтожишь и наш, старая назойливая…
Он осекся, словно подавился несказанным словом. На секунду в гостиной
воцарилось пораженное молчание, потом все загомонили разом. Из общего шума
первым пробился голос Марио:
– Джонни, нас разлучил совсем не полет. На самом деле это было единственное, что нас с Сюзан объединяло. Мне просто не следовало на ней жениться. Мне
вообще не следовало жениться. Ты сам прекрасно понимаешь.
Анжело со вздохом посмотрел на Тессу.
– Если бы я слушал, – сказал он, – как следует слушал, когда Терри рассказывала, как много для нее значит полет, она была бы жива. Джонни, ты собираешься
поступить со Стеллой так же, как Дэвид поступил с Лисс… как все мы
поступали?
– Я просто хочу, чтобы моя жена оставалась со мной и моей карьерой, – гневно
ответил Джонни. – Я хочу преданности! Я слишком многого прошу? Люсия! По
крайней мере, когда ты увидела, что Дэвид и Лисс готовы разойтись, у тебя
хватило достоинства сказать ей, как надо поступить, сказать, что на первом
месте для нее стоит он! Убеди же Стеллу, что ее место рядом со мной!
– Для Лисс уже слишком поздно, – сказала побелевшая, как смерть, Люсия. – Мне
надо было поддержать ее. Мне следовало знать. Стелла…
Она сделала странный
– Думай сама. Не позволяй ему отговорить тебя от того, что ты для себя решила.
Если надо, бросай его, но стой на своем. Не позволяй никому решать за тебя.
Никому – ни мне, ни Джонни. Делай, что хочешь, Стел. Что хочешь. Не то, что
должна по чьим-то словам. Я не смогла вовремя сказать этого Лисс. Но говорю
тебе, пока не стало слишком поздно. Для тебя еще не поздно!
Она закрыла лицо руками и съежилась на своем стуле. Впервые за всю свою
жизнь она выглядела старой и усталой. Перепуганная Тесса обняла ее, Люсия
зарылась лицом в ее темные волосы, плечи ее вздрагивали.
Джонни, ошеломленный, перевел глаза на Марио.
– Вот что значит для вас преданность, – прошептал он. – Преданность
проклятому номеру! Синьор Марио… он звезда, и теперь все должно быть так, как хочет он, да? Но я не верил, что ты так поступаешь со мной, Мэтт. Пошел на
такое, лишь бы заполучить партнера в номер! Тебе недостаточно, что ты получил
звездное место, обратил против меня мать, ты еще и…
Он умолк и стиснул кулаки.
– Тебе еще понадобилась моя жена, верно? Ты даже дал ей единственное, чего
не мог я – ребенка.
– Джонни, это нечестно, – вмешалась Стелла. Лицо ее было залито слезами, которые она даже не пыталась утереть. – Ты мог бы дать мне твоего. Вот чего я
тогда хотела.
– Стелла, Стелла, детка…
Лицо его сморщилось, но он продолжал стоять неподвижно, как камень.
– Что у нас осталось, Джонни? Только семья, только… Сантелли. Ты хотел, чтобы
я летала. Тогда для тебя это значило все, даже больше, чем ребенок. Я и сама
этого хотела. Быть Сантелли, одной из Летающих Сантелли. А теперь я стала, и
для меня это значит больше всего на свете!
Создавалось впечатление, будто они были одни в этой комнате.
– Как ты думаешь, почему я не ушла от тебя? Семья – все, что у меня оставалось, оставалось у нас. А теперь ты хочешь променять ее на какое-то убогое шоу? Что
ж, иди! Но без меня! Люсия сказала, ты чужой, ты не принадлежишь к семье! А я
не чужая! Семья значит для меня все, и теперь даже ты не сможешь меня
отсюда забрать! Я летаю, Джонни! Я Сантелли! А ты будь кем угодно! Но я та, кто я есть и кем хочу быть… одна из Летающих Сантелли!
Она уткнулась лицом в ладони и зарыдала.
– Стелла, Стелла, – Джонни притянул ее к себе. – Стелла, детка…
Тут ему пришлось замолчать, потому что голос его подвел. Справившись с собой, он произнес: