Траурный эндшпиль
Шрифт:
Тут он снова задумался, после чего моргнул дважды.
— Уверен? — спросил я.
Снова два моргания.
— Что ж…
Вкладываю сферу ему в руку, после чего он, без колебаний, принимает сверхспособность.
Изменения начинаются почти сразу. Кожа его бледнеет, после чего через неё начинает проступать сизого цвета металлическая сеточка. Он закатывает глаза, после чего выгибается дугой.
— Ох-х-х… — выдыхает он.
Эх, понимаю я его. В состоянии сонного паралича очень тяжело дышать…
— Дайте водички… — попросил
Босяков наливает в стакан воду из графина и поит состоявшегося техномага.
— Чем порадуешь нас? — спросил я.
Савельев прислушался к своим ощущениям.
— Говорил же Николаичу, что барахлит движок, — произнёс он. — А он и барахлит, будь неладен… Надо перебирать, суку этакую, похоже, что компрессору скоро кирдык, а там и встанем посреди океана, м-мать его несвятая дева…
— Ты это прямо с койки почувствовал? — поинтересовалась Елизавета.
— Агась, — кивнул Савельев. — Ещё чую, что поворотный механизм у «Шилки» изношен почти до стирания. Но хренушки, на коленке его не починить. Будь готов, капитан, что на мускулатуре его скоро будешь ворочать. А движком я займусь…
Он сел на кушетке и отнял у врача графин.
— … только водички попью, — произнёс он. — И водочки бы, а то душа ноет…
— Лучше тебе не возвращаться к алкоголизму, — покачал я головой.
— А какая разница теперь? — спросил он. — Я чую, что уже не смогу накидаться — в силу, мать их портовая куртизанка, объективных причин. Но душа ноет и просит. Так что ты, капитан, мне не указывай, я обязательно попробую накидаться в самое ближайшее время. Посмотрим, кто прав — я или ощущения. Сейчас, только движок переберу…
Он встал и пошёл к моторному отделению.
— Аршанин, инженера в моторное, — приказал я по рации. — Техник Савельев пошёл перебирать движок — пусть проследит, чтобы не было сюрпризов.
— Так он мне каждый день ныл, что что-то не так с движком, — ответил на это старший мичман. — А что случилось-то? Поправили ему здоровье?
— Поправили, — вздохнул я. — Теперь он техномаг, который прямо с кушетки выявил неисправность в двигателе.
— Давно надо было нам такого, — произнёс Аршанин.
— Сам же понимаешь, что мы ещё можем хапнуть от этого, — ответил я на это. — Мозги другого человека — это непроглядный мрак.
— Эх… — вздохнул Аршанин.
— Идём к следующему, — позвал я всех присутствующих.
В госпитале обнаружилась Шув, копающаяся в медицинском шкафчике.
— Чего ищете, юная леди? — обеспокоился Босяков.
— Противокишечного какого-нибудь, — повернулась супер. — Кишки крутит.
— Так здесь такого нет, — ответил врач. — Сейчас принесу.
Босяков ушёл в свой кабинет, а я разблокировал кушетку четвёртого кандидата.
— Этот джампер — кто-то из наших? — спросила Шув.
— Кто-кто? — не понял я. — «Попрыгун»?
— Ну, телепортируется который, — пояснила она. — Мне же не надо начинать беспокоиться?
— Пока что, не надо, — ответил я. — Это Вадим Шаров,
— А-а-а, окей, — произнесла Шув, принимая из рук врача пачку таблеток. — Если нужна буду — я в каюте. Блюю.
— В инструкции написано, сколько принимать, — напутствовал её Босяков. — И чтобы никаких превышений дозы! «Больше» — не значит «лучше». Итак, продолжим?
— Иван Вячеславович Никонов, — произнёс я, выкатывая кушетку в кубрик. — У нас есть для вас всего пять сверхспособностей эпического потенциала…
Никонов — из добровольцев Коммуны, обычный парень, в прошлом айтишник, но после Апокалипсиса присоединившийся к ополчению, совсем как я. Воевал на Петроградском острове, пока мы его не оставили.
Мы общались пару раз во время морской части нашего путешествия, поэтому я его знаю, но мы не прям приятели, просто знакомые.
Он остановил свой выбор на «Повелителе ифритов». Перспектива становления «живым доспехом», «драконидом» или «ведьмой тёмных болот» его не прельстила, а до «Лазерного взгляда» он не дошёл.
Приняв сверхспособность, он сразу же начал корчиться, так как организм его стал способен преодолеть сонный паралич.
Вообще, изначально я хотел выменять эти сферы на что-то более выгодное, ведь эпический потенциал — это невероятное могущество, доступное немногим. Но хорошо, что получилось использовать их на благое дело.
— Как ощущения? — спросил я у Никонова.
— Дерьмовые, — признался он. — Но зато сверхспособность — мама не горюй, ха-ха! Щас, смотри!
Он взмахнул рукой и прямо перед нами материализовалась голая женщина с массивным бюстом, солидной кормой и оранжевой кожей. Вместо волос у неё было полупрозрачное пламя.
— Саракш!!! — испуганно выкрикнула она.
— Ага, тебе тоже привет, — усмехнулся Никонов. — По-хорошему или по-плохому?
— Индирт кураш! — заявила эта оранжевая женщина.
Прозвучало это так, будто она прокатила его по мамке или по папке.
— Ну, я хотел миром, — пожал плечами Иван, после чего сжал кулак.
Женщина рухнула на пол и сжалась в позу эмбриона.
— Подчинись мне, и жизнь твоя не будет похожа на мучение, — велел ей Иван. — А если мне понравится твоя служба, я отпущу тебя, скажем, через двадцать лет.
Поднявшаяся на ноги потусторонняя женщина поморщилась, но склонила голову и встала на колени.
— Вот и ладушки, — заулыбался Никонов.
— Это что такое? — спросил я.
— Ифрит, — ответил он. — Я выдернул её из мира ифритов и джиннов, насильственно. Теперь она будет работать на меня, двадцать лет, как ты уже понял. Мне теперь предстоит ожесточённо качаться, ведь я хочу выдернуть ещё пару-тройку ифритов…
— Всё будет, обещаю, — заверил я его. — Что она может?
— Поражать моих врагов огнём, в ближнем бою тоже очень хороша, но для этого ей нужны доспехи и оружие, — ответил Никонов. — Надеюсь, интендант не зажмёт.