Траурный эндшпиль
Шрифт:
— Не зажмёт, — усмехнулся я. — Нас ждёт очень тяжёлый поход, поэтому пригодится любая подмога.
— Ты же хочешь снести коллайдер, да? — спросил он.
— Это входит в мои планы, — кивнул я.
— Может, ну его? — предложил он. — Рисковать, лезть невесть куда, а ведь там и убить могут… Я чувствую, что нам будет ништяк и просто в Коммуне. Нахрена хотеть большего, если мы и так уже круче самых круто сваренных яиц?
— Нужно попытаться прекратить этот бардак, — покачал я головой.
—
— Ты сейчас прикалываешься или это тебе сверхспособность в башку дала? — напрягся я.
Возникла пауза, причём из тех пауз, которые возникают именно в таких случаях, когда от правильного ответа зависит вообще всё.
— Да прикалываюсь, конечно же… — нарушил эту напряжённую паузу Никонов.
Но я ему, почему-то, не поверил. Неискренне как-то прозвучало. И он тоже понял что-то по моему взгляду.
Быстро опускаю руку к топору, но ифрит сразу же атакует меня, сбивая с ног.
— Стоп! — выкрикнул Иван. — Стоп! Я всё понял! Эй, слезь с него!
Ифрит слезла с меня и я увидел причину такой неожиданной мирной инициативы. У правого глаза Ивана неподвижно висела вилка.
Я поднимаюсь на ноги, вытаскиваю из кобуры обрез двустволки и навожу его на Ивана.
— Вилкой в глаз или… — усмехнулась Елизавета.
— Ха-ха, смешно, — без улыбки и смеха произнёс Никонов. — Кэп, я же прикалываюсь…
— Ага, — киваю я и нажимаю на спусковой крючок.
Мозги разлетаются по помещению, а дробь впивается в стену мелкими точечками.
— Зачем? — спросила Елизавета.
— Он напал на меня, — пожал я плечами, после чего посмотрел на ошалевшую гостью из параллельного мира.
Ифрит на месте, стоит в состоянии охеревания. Очередное доказательство того, что сверхспособности привязаны к чему-то реальному.
Если написано, что меч принадлежал мученику Кассию — значит, так и есть на самом деле.
Если есть боги — значит, они существовали объективно, а не были созданы проклятыми масками.
— Что будем делать с этой? — спросила Елизавета.
— Не знаю, честно говоря, — ответил я и перезарядил обрез. — Выкинем за борт? Или пристрелим?
Похоже, что она нас прекрасно понимает, судя по реакции. А она испугалась.
— Куруш, я готова служить тебе, — упала она на колени. — Сделаю всё, что хочешь, только не убивай.
— Что-то подозрительно покладистая она, не думаешь? — посмотрел я на Елизавету.
В этот момент в помещение ворвался вооружённый автоматом Аршанин, а за ним влетела группа из пяти вооружённых абордажников.
— Что происходит?! Где стрельба?! — выкрикнул старший мичман.
— Всё уже, отстрелялись, — ответил я. — Никонов напал на меня, а я отреагировал.
— А это кто?! — ткнул Аршанин
— Это ифрит, — вздохнул я. — Тяжёлое наследие царского режима…
— А чего голая? — удивлённо вопросил старший мичман.
— Да я откуда знаю? — спросил я у него. — Она появилась пару минут назад. Точнее, Никонов выдернул её из параллельного мира.
— А чего он дурканул-то? — не понял старший мичман.
— Да поди разбери, — пожал я плечами. — Основной версией предлагаю считать следующее: принятая сверхспособность слишком сильно и слишком сразу дала ему в голову, после чего фляжка протекла и он начал дурковать. Полагаю, что мыслишки о том, чтобы получить сверхспособность и комфортно устроиться на самой вершине нашей нездоровой социальной пирамиды, были у него в голове уже очень давно.
— Он всегда казался мне слегка с прибабахом, больно балагуристый какой-то был, — признался Аршанин. — Ну, что ж поделать, сам выбрал свою судьбу. Хотя ты мог бы и вывести наружу, прежде чем ему голову дырявить…
— Что же делать с тобой, чудище иномирное? — перевёл я взгляд на ифрита.
— Я буду служить тебе, клянусь, — ответила она. — Двадцать лет.
— Как я могу быть уверен в том, что ты меня не кинешь? — спросил я.
— Клятва священна, — ответила ифрит.
— Мы, вообще-то, простые шурави, клятвы перед шурави не стоят ничего, — усмехнулся я и наткнулся на озадаченный взгляд Аршанина. — Это мне односельчанин сказал, он служил в ОКСВА.
— Чем я могу доказать свою верность клятве? — спросила ифрит.
— Как тебя звать? — задал я вопрос. — И кто-нибудь, принесите ей простыню или что-то вроде того, неприлично же!
— Ахмара, — представилась она. — Восемьдесят третья дочь Ахмара Внушительного, младшего хакима Полей Пламени.
Один из абордажников сбегал в госпиталь и принёс простыню, в которую и обернулась ифрит.
— Сейчас мы с тобой, Ахмара, сходим к алтарю, посвящённому богу Зелу, — сообщил я ей. — И там ты принесёшь клятву, но не мне. Принесёшь клятву верности идеям Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а также самой Коммуне. На двадцать лет.
— Кто эти боги? — напрягшись, спросила ифрит.
— Ха-ха! — хохотнул Аршанин.
Его поддержали абордажники, а Елизавета лишь слабо улыбнулась, продолжая держать вилку в боевой готовности.
— Это не боги, а давно мёртвые люди, — пояснил я. — Великие, кто бы и как к ним ни относился.
— Я не могу служить мёртвым, — покачала головой Ахмара.
— Так я и не говорю тебе служить им, — усмехнулся я. — Я говорю тебе, что ты будешь служить их идеям. А также Коммуне — государству, растущему на руинах мёртвого мира. Идём.