Травма
Шрифт:
Первым среагировал раненый Блайт: развернулся, рванул с места к двери и просунул не до конца разложившийся меч между закрывающихся створок.
– Открой, эй! Чего удумала, тля!
В узкую щель было видно, как Шк'эри что-то судорожно набирает на пульте. Четверо оставшихся в камере подбежали к двери.
– Бесполезно!
– закричал Люк.
– Компьютер, задействовать голосовые команды. Аварийное открывание дверей, код доступа...
– Голосовое управление отключено. Задействован код ноль.
Механический женский голос послышался из терминала за дверью - колонок над головой не было. Люк дёрнулся с места.
– Код ноль? Я никому не давал нулевой код, совсем
– Задействована программа симуляции. Фаза подготовительная. Программа приостановлена. Пожалуйста, покиньте зону испытаний.
– А-ай ты, блин!..
Блайт попытался расширить проём между створками, но пальцы на искорёженной роботизированной руке соскочили, и он во весь рост растянулся на полу.
– Что вы делаете, Шк'хин?
– прокричал Люк.
– Уничщтожаю "Объект S-2". Со всщеми ненужными элементами.
– Пожалуйста, покиньте зону испытаний. Пожалуйста, покиньте зону испытаний. Пожал... Задействован код ноль. Программа возобновлена. Фаза подготовительная, готовность 0%.
Сверху, со всех сторон, отовсюду послышался мерный нарастающий гул.
– И ещё... я Шк'эри!..
– крикнула кхейра, повернулась и побежала. Уинстон подошёл к самой щели.
– Всё это было неправдой? Всё, что ты говорила?.. отвечай!!!..
Кхейра взглянула на Уинстона через плечо, улыбнулась и скрылась за поворотом. Уинстон ударил кулаком в железную створку.
– Фаза подготовительная, готовность 30%. Задействована внутренняя динамическая система.
Сверху донёсся неясный скрип и грохот. Люк поднял глаза.
– Все к двери! В нишу! Быстро!..
С потолка, меняясь местами и медленно раскручиваясь по траекториям, спускалась внутренняя "центрифуга". Металлические шары, кольца, шестерни, проволочные сетки - весь арсенал для исследования Сферы, которой здесь сейчас в помине не было. Но откуда тогда то чувство?..
– Фаза подготовительная, готовность 70%.
Брита, Блайт и Уинстон прижались к самой двери; Люк, точно зная диаметр "центрифуги", стоял на шаг впереди, в потоке ветра от вставшей на своё место и набравшей скорость конструкции.
– Фаза подготовительная завершена. Фаза один - готовность 0%. Задействованы ускорители частиц. Задействован внешний магнитный контур.
Снаружи нарастал звук, похожий на рёв реактивной турбины. Всё ещё пытавшемуся раздвинуть створки Блайту показалось, что во внешнем коридоре в воздухе заплясали золотые звёзды.
– Нас всех убьёт излучением...
– еле слышно пробормотал Люк.
– Фаза один, готовность 40%. Задействован дополнительный внешний контур. Задействованы лопасти.
– Смотрите!..
Все повернулись к Уинстону. Чёрная сумка, которую он всю дорогу держал в руке, приподнялась на лямках и, как к магниту, тянулась к центру вращающейся конструкции.
– ...то ничего не слышно.
– Нет, смотри, оно загорелось, к... ...а, тем же светом! Э-эй!..
Уинстон отпустил ручку; сумка взлетела в воздух, устремилась к стальному вихрю, ударилась об один из металлических шаров и разорвалась. Комок радужного свечения вырвался наружу и скользнул на пустой постамент, продолжая наперебой кричать женскими голосами, громче и громче, перекрикивая ставший оглушительным рёв турбин:
– Эй... С другой стороны? Вы что натворили, у нас тут т... ...ит! Оно... оно сейчас всю комн... ...ит! Спасите н...
Она и я. Чем глубже я вхожу в неё, а она - в меня, тем яснее
Это происходит совсем как раньше, как в кошмарах про "дали" или снах наяву про Ио. Но сейчас я двигаюсь в чужих воспоминаниях, легко и по своей воле, ничего не боясь, а кто-то другой так же легко скользит в моих.
Её жизнь и моя. Её, казалось бы, легче и светлее, но, на самом деле, мы обе сироты. Она жила с мамой, рядом с ней и ради неё, а потом вдруг - интернат, где никто её не знал и не любил, и торопливо-усталые встречи по выходным, и слёзы в подушку. А потом мама умирает. Я проживаю всё это вместе с ней, ощупываю каждую чувствительную точку, как нежное место на коже - больно ли, приятно ли. Я засыпаю в объятиях мамы вместе с ней, плачу вместе с ней и вместе с ней бросаю первый цветок в свежую, пахнущую жирной землёй могилу. А она в это время уклоняется от рельсов на тренировке, лежит неподвижно с волосами в укрепляющем растворе, смотрит картинки на ширме и застывает от ужаса при виде наставника. И это ей не в тягость - она читает меня так же, как я её, с удивлением и такой нежностью.
Я теперь знаю, что все считала правильно, ничего не выдумывала. Она действительно такая - весёлая, заботливая, смелая. И никакая не слабая. Моя способность разрушать - не сила, сила - её улыбка, её искренность, а главное - отчаянное стремление преодолеть страх. Я живу с ней дальше: она поступает в полицейскую академию, учится так же старательно и с интересом, как в школе, встречается с однокурсниками, никогда не в центре внимания, но и не прячась, веселясь вместе со всеми. Она чувствует дыхание того жуткого зверя, не отпускающего её с детства, зверя, от которого она спасалась сначала на маминой груди, а потом в интернатовских дневниках, которые писала и тут же сжигала. Чувствует - и пытается каждый день бороться с ним, наносить ещё один едва ощутимый удар. Он знакомится со старшекурсником Эриком, внушительным на вид, тонким в душе, и вместе с ним удары по зверю становятся больнее и решительнее. Всё идёт хорошо, но Эрик хочет больше, быстрее, ближе, слишком близко, она пробует - и проигрывает, зверь овладевает ей, грызёт зубами прошлого и рвёт омерзительными когтями - пальцами насильника. Она убегает, забивается в угол, поверженная, разочаровавшая Эрика, и себя, и весь мир. И теперь, три года спустя, когда она встречает другого "Того Самого" и не может молвить ему и слова, боясь всего на свете, и прежде всего саму себя... разве это - слабость? Разве она - слабая?
А она до сих пор со мной в подготовительном центре, просыпается в день ото дня пустеющей общей спальне, обсуждает страшные слухи о смерти Петры, лечит ссадины Ио. А следующий момент я хочу по-настоящему прожить с ней. Вернуться в собственные воспоминания и показать ей её. Прости, Ио - но ты, наверное, была бы не против? Я покажу ей книгу о розе.
Что-то вырывает меня из видения. По щекам бегут горячие слёзы, но дело не в них. Лито стоит, где раньше, закрыв глаза, с блаженством на лице, запрокинув голову, словно нежась под струёй горячего душа. Только через несколько секунд я понимаю, что очнулась от оглушительного гула, исходящего от здания позади. Я оборачиваюсь и вижу, что над крышей здания возвышается толстая телескопическая антенна с шаром на конце. Гул идёт не от неё, а откуда-то снизу - такой громкий, что всё вокруг слегка подрагивает. За спиной вдруг раздаётся резкий звук - будто взмах огромного меча. Я смотрю туда - Лито на том же месте. Снова свист; что-то массивное проносится перед глазами. Свист - ещё раз.