Травма

Маслов Рей

И Копф умолк. Его руки в прежнем темпе скользили по панели, и так же быстро сменялись образы на висящем в пустоте дисплее - теперь, подойдя ближе, Сергеев мог почти целиком рассмотреть каждое изображение за миг до того, как оно расплывалось и складывалось в следующее. Часть из них была таблицами, диаграммами без подписей, двухмерными светящимися рисунками, похожими на инженерные чертежи. Другая часть - фотографии, короткие видеозаписи, на которых мелькали незнакомые фигуры и лица. Или знакомые. Сергеев всматривался, но никак не мог понять. Это тоже было по-своему новое чувство - пытаться связать происходящее с уже произошедшим. Взрыв на площади незадолго до окончания комендантского часа, расследование военной полиции,

которое та почти сразу свалила на их с Ксэ и Лито плечи, террористическая атака на участок, потом поездка в бедные кварталы, где всех троих чуть не растерзали ай-джирцы - перепуганные до смерти в ожидании карательной экспедиции за нападение на полицию. Одиноко стоящая среди руин штаб-квартира "Сабрекорп", ощетинившийся охранной автоматикой холл. Перенаселённые подвальные ночлежки той же "Сабрекорп", куда Ксэ отправилась одна в поисках улик, а потом чудом не погибла при взрыве. Ещё одно нападение, теперь на кхейрскую больницу, и вновь Ксэ что-то скрывала, преследуя свои цели. Стоило усилий вызвать её на откровенность, но и это мало что прояснило. Прошло две недели, по радио объявляют об опасности авиаударов, полицейское управление перешло на осадное положение, предвидя новые этнические беспорядки, но Ксэ продолжила собственное расследование, становясь всё более замкнутой, странной даже по её меркам. Потом они выехали по сигналу тревоги из штаба "Сабрекорп"... И здесь начиналась странность. Этот мир и тот, что сверкал под пальцами Копфа, были как будто совсем непохожими - у него это была даже не реальность, а скопление фантастических картинок, очень натуральных и убедительных, пёстрых, разнородных. И всё же было в них что-то знакомое, общая черта для всех. Та, которую Сергеев никогда не видел, но сто раз слышал, каким именем её называют.

Он перевёл взгляд на середину зала и новыми глазами взглянул на неё. "Сфера".

– Мне иногда кажется, что вы сами всё чувствуете.

Тон Копфа стал как будто более расслабленным. Он заговорил, но Сергеев всё не отводил взгляд от Сферы. Она на самом деле была не совсем белой, а сверкала оранжевыми, золотыми, серебристыми искрами.

– Желание людей быть вместе. Раса, нация, класс, семья, дружба или сексуальная связь - что если это не стремление стать индивидуально сильнее через единство, а стремление быть едиными? Безусловное. В таком случае, может, и весь мир жаждет объединиться в один Большой Взрыв?..
– Показалось, или этот человек вправду улыбнулся?
– Но вас это не касается. Вас всего десять.

Голографический экран внезапно расширился, заполнив всё пространство перед Сферой. Хоровод разрозненных картинок прекратился, остановившись на одной. Портрет девушки крупным планом, профиль, длинные рыжие волосы, редкие зёрна веснушек на бледном лице.

– Это Брита. Цвет - зелёный. Не импульсивная, но беспокойная, держит все тревоги в себе. Умеет глубоко чувствовать, но слишком увлекается, превращает одну мысль или человека в манию и не может остановиться. Не уверена в себе, но готова жертвовать и брать ответственность.

– Аннет Ивейн...

"Брита". Та самая террористка, напавшая на участок. Копф говорил так ровно, так уверенно, что действительно не хотелось задавать вопросов.

– Уинстон Бёрнс. Цвет - коричневый.

Картинка сменилась. Мужчина лет пятидесяти с чёрными с проседью волосами и слезящимися серыми глазами навыкате. Сидит у бетонной стены, одетый в грязную брезентовую куртку, и смотрит вдаль.

– Человек веры. Не имеет чёткого мнения по многим вопросам, но то, во что верит, защищает в железной решимостью. Лишаясь ориентира, впадает в тяжёлую депрессию, поэтому подсознательно всегда ищет новый.

Несмотря на сияние Сферы, глаза Сергеева постепенно привыкали к темноте. Теперь он видел, что зал был как бы накрыт высоким куполом из чёрного стекла. Отходящие от площадки

мостики вели не к выходу, а к узким винтовым лестницам на ещё одну площадку ниже ярусом, которую было едва видно во тьме.

– Ула Кахуна. Цвет - оранжевый.

Смуглая девочка лет шестнадцати в кислотно-оранжевом спортивном костюме, с огромными чёрными глазами и хвостом угольных волос. Ула, смертница с площади.

– Легкомысленна, больше любит рассуждать на отвлечённые темы, чем принимать конкретные решения. Одновременно любит и боится контактировать с людьми. Имеет творческий талант, но стесняется его.

Сергеев никогда до этого не видел её такой - живой, целой, улыбающейся. В жизни она бы мне понравилась, подумал он. Несмотря на всю "легкомысленность" и "страх контактировать с людьми". В начале расследования Ксэ разрабатывала версию о теракте, но постепенно аргументов в её пользу стало меньше, а сейчас, увидев эту девочку такой, застенчиво глядящей мимо камеры, без кровавой дыры в груди, Сергеев совсем в это не верил.

На экране тем временем появился знакомый профиль - нос с горбинкой, длинные светлые волосы, нарочито лукавый взгляд в звёздочках "гусиных лапок" у глаз.

– Александр Люк, цвет - синий. Готов на всё, чтобы возвыситься. Недостаток природной усидчивости компенсирует уверенностью в себе и силой убеждения. Любит планировать всё заранее, но способен и на авантюры. Невысокого мнения о собственных талантах, хотя обычно склонен демонстрировать обратное.

Копф выдавал информацию зловеще монотонно, как справочный автомат, не читая, - а если и читал, Сергееву так и не удалось найти на экране ни одной буквы или цифры.

– Бригитта Гарнье, "Невада". Цвет - лиловый. Умна и способна, но лишена жизненных ориентиров. Долгое время полагалась во всём на собственные естественные способности и из-за этого потеряла интерес к карьере или образованию, начала охотиться за острыми ощущениями. Отвергает любые обязательства и старается не привязываться к людям... Андреш Новак, "Блайт". Любит простоту и порядок. Предан близким людям, не любит оставаться один. Увлекается техническими новинками, хотя в целом довольно консервативен, зачастую противится переменам в жизни. Не боится смерти, но беспокоится об отношении к нему окружающих.

Теперь эти двое. Копф, казалось, подряд называл всех участников событий последних недель. На фотографии крупным планом леди-хакер была ровно такой, какой её себе представлял Сергеев - очевидно умной, но не как Люк, без показного превосходства над всем и вся, скорее, что-то из разряда "женщина-загадка". И её мужчина, в глазах которого не было заметно и следа перечисленных положительных качеств.

– Ксэ. Цвет - голубой... а вот, кстати, и она.

На миг возникшее на экране изображение Ксэ дрогнуло и пропало. На его месте проступила сетка из нескольких десятков квадратов-окон. Копф нажал на одно, и оно расширилось на половину дисплея: полутёмное помещение, разделённое надвое металлическим турникетом, военные в оранжевой униформе, смотрящие наружу из бронированной будки, длинный силуэт, склонившийся над пультом идентификации перед турникетом.

– Вот и она, - повторил Копф.
– Она тоже чувствует её, как прежде чувствовали восемь других. А вы, Константин Сергеев?

Дверь пропускного пункта щёлкнула за спиной. На несколько секунд стало темно. Потом зрачки расширились, впитали темноту, как раньше - свет, и вокруг прояснилось. Пешеходная дорожка посреди широкого неосвещённого двора вела прямо, а затем направо, где высилась угловатая громада основного комплекса.

"Основной завод TransAlum, дочерней компании "Сабрекорп", производящей алюминиевые корпуса для военной и космической промышленности. Режимный объект с ограниченным доступом, подотчётный только Минобороны".