Требуется чудо

Абрамов Сергей Александрович

– У нас есть ваза, - девочка опять не приняла шутки, и Александру Павловичу это не понравилось. Он любил веселых и даже хулиганистых детей, он привык к цирковым детям, к этим "цветам манежа", которые растут сами по себе и не признают никаких клумб.

– Тогда поставь в вазу, - вздохнул он. И все же не удержался, добавил: - А лучше бы напустить в ванну воды и бросить их плавать...

Девочка, уже шагнувшая было в комнату - за вазой, естественно, остановилась, будто раздумывая. Похоже, ее заинтересовала идея с ванной. Цирковой ребенок, считал Александр

Павлович, поступил бы именно так, как ему интересно...

– Я сейчас узнаю, - быстро сказала девочка и побежала прочь, забыв об Александре Павловиче.

Он вошел в комнату вслед за ней, но девочка была уже в соседней, и Александр Павлович слышал оттуда ее торопливый говорок:

– Мама, смотри, какие розы, а если пустить их плавать в ванне?..

Александр Павлович довольно улыбнулся и сел в кресло у окна. Отсюда хорошо просматривалась дверь в соседнюю комнату.

– Что за глупости?
– удивилась невидимая Александру Павловичу Валерия.
– Вот эти...
– тут она помолчала, должно быть, отбирая цветы, - поставь в большую вазу, ту, с ободком... А эти две подрежь под самые чашечки и вот их можешь пустить плавать. Только не в ванну, а с салатницу...

"Розы в салатницу?
– удивился Александр Павлович.
– Это будет похлеще ванны..." Девочка прошла мимо с букетом, не глядя на Александра Павловича, скрылась в кухне - там сразу вода из крана полилась, что-то звякнуло, а по-прежнему невидимая Валерия спросила:

– Саша, это ты?

– Нет, - сказал Александр Павлович, - это не я. Это рассыльный из цветочного магазина. Он ждет "на чай".

Валерия засмеялась.

– Пусть подождет... Идея насчет ванны - твоя?

– Моя. Как и все бредовое... Только с салатницей, по-моему, не лучше.

– Понимал бы!

– А что...
– начал было Александр Павлович и осекся: в комнату вошла девочка, держа в руках хрустальную то ли салатницу, то ли супницу, что-то хрустально-утилитарное, а все же больше похожее на широкую, с низкими краями вазу, в которой красными лебедями плавали две цветочные головки.

И Александр Павлович вспомнил Амстердам - был он там на гастролях, вспомнил огромное, похожее на аэровокзал, здание аукциона цветов, длинные стеклянные витрины сувенирных киосков, где в почти таких же, только специально для того сделанных, вазах-салатницах плавали аккуратные головки роз и тюльпанов...

Девочка осторожно поставила салатницу на журнальный столик, посмотрела на Александра Павловича: мол, каково?

– Красиво, - признал он.

– И жить они будут вдвое дольше, чем в вазе, - добавила из-за стены Валерия.
– Понял мысль?..

– Я бы тебе еще принес, - усмехнулся Александр Павлович, - подумаешь, проблема... Красиво-то оно красиво, да только цветы без стеблей, знаешь, как-то...

– Дело вкуса, - сказала Валерия.
– А вы познакомьтесь, познакомьтесь, раз уж увиделись...
– чем-то она там шуршала, погромыхивала: готовилась к выходу "в свет".
– Наташа. Александр Павлович... Да, Наташа, знаешь: Александр Павлович работает в цирке, он - фокусник.

–

Иллюзионист, - поправил Александр Павлович.

– Есть разница?
– удивилась Валерия.

– Смутная...

Девочка послушно стояла перед Александром Павловичем. Он достал из кармана пачку "Явы", выбил на ладонь сигарету:

– Смотри.

Взмахнул рукой - исчезла сигарета. Снова взмахнул - опять появилась. Запер ее в кулаке, вытянул руку, медленно-медленно разжал пальцы - пусто.

Наташа следила за ним завороженно...

– Что вы там молчите?
– спросила Валерия.

– У нас дело, - ответил Александр Павлович.

Он щелкнул зажигалкой, затянулся. Держа горящую сигарету двумя пальцами, как и положено: средним и указательным - он сгибал и разгибал их, и сигарета послушно пропадала и вновь возникала - только качался в стоячем комнатном воздухе зыбкий-табачный дымок.

Старый-престарый фокус: ловкость рук - и никакого мошенничества...

Валерия наконец-то вошла в комнату.

– Курил?

– Ни в коем случае!
– с ужасом сказал Александр Павлович и как бы в подтверждение поднял руки: сигареты в них не было.
– При ребенке! Как можно!..

Наташа восхищенно засмеялась, и Александр Павлович отметил, что это впервые с того момента, как он пришел.

– А дым откуда?
– Валерия резко повернула его ладонь: с тыльной стороны ее, зажатая пальцами, еле держалась сигарета.
– Иллюзионисты липовые...

– Разоблачили, - признался Александр Павлович.
– Значит, не судьба... Ничего, Наталья, я знаю еще двести семьдесят три абсолютно неразоблачаемых фокуса и все тебе покажу. Хочешь?

Она кивнула.

– В другой раз, - сказала Валерия.
– Нам пора... Наташа, если успеешь сделать уроки - в девятнадцать десять по второй программе "Клуб кинопутешественников". И не забудь погладить белье, там немного... Пока.

– И еще почини звонок, - добавил Александр Павлович.
– Он заедает.

Валерия удивленно посмотрела на него.

– Пожалуй, этого она не сумеет...

– Да что ты говоришь?!
– изумился Александр Павлович.
– А я-то думал, что звонок для нее - так, семечки... Ладно, Наталья, не грусти: "Клуб кинопутешественников!" - штука посильнее, чем "Фауст" Гете. Звонок я сам починю. В следующий раз. Я умею. А фокусы от нас не убегут...

Уже в машине он спросил Валерию:

– Она у тебя вундеркинд?

– Обыкновенный ребенок. А что тебя не устраивает?

– Наоборот, я потрясен. Все сама и сама...

– Не все, - засмеялась Валерия, - звонок, видишь, не может.

– Кого ты из нее делаешь?
– серьезно поинтересовался Александр Павлович.

– Человека, Сашенька, милый, человека.

– Себя?

– А чем я плоха?

Отшутился:

– Плохо ко мне относишься.

Поддержала шутку:

– Как заслужил...

Он вел машину и курил сигарету - ту, что осталась от фокуса. Он-то знал, что не заслуживает хорошего отношения. Но откуда об этом знала Валерия?