Требуется добрый человек
Шрифт:
НЕСЧАСТНЫЙ ВИТАМИН
— Природа — это сплошной витамин, — однажды изрек Жора Редькин, прочитав научно-популярную статью в журнале о лесных растениях. — Каждая трава, — поучал он свою жену, — это тебе не сорняк, а эликсир. — Он многозначительно поднял палец. — Земляника, черника, липовый цвет, одуванчики и даже крапива полезны для здоровья.
— А
Редькины, вдохновленные витаминными бальзамами, ринулись в районный лесопарк. Там, на уцелевшей от асфальта лужайке, уже паслись почти все жители микрорайона, гремя бидонами и ведрами. А на дереве уже сидел их кум Петр Сидорович и звал на помощь. Он начитался до одурения о магических свойствах липового цвета, что с разгона влез на верхушку столетней липы, а обратно слезть не смог.
— Вон кум куда забрался, — сказала Мария Дмитриевна, — всю липу ободрал. Зря я ему журнал «Здоровье» дала читать…
— …А когда-то там скворцы жили, и даже соловей пел, а теперь вот Петр Сидорович орет, — сказал Жора Редькин, общипывая траву около липы.
— Похоже на землянику, — сказал он, — ты отвари в томатном соусе и сахаром засыпь, что-нибудь получится…
— Нашла витамин, мама, беги сюда, поймала витамин! — истошно кричала на весь сквер семилетняя девочка, вцепившись ручонками в одуванчик.
— Занят одуванчик, — подскочила к ней ее подружка Верочка, — мы с мамой еще вчера очередь занимали…
— А мы позавчера, — подоспели Редькины, — и вы тут не стояли.
Вокруг одуванчика засуетилась очередь.
— Да что вы в конце-то концов, не в автобусе, а в парке, — сказал розовощекий дядя в сорочке с блестящими пуговками на плечах, — кругом такая красота, природа благоухает, только радоваться да любоваться. Помните, как в поэзии: «До чего же хорошо кругом, земляника краснеет под кустом». — И сорвал одуванчик… Он глубоко вздохнул:
— Аромат какой! Цветение какое… Как будто духами пахнет…
— Диор, — сказала парикмахер Тая из районного салона красоты, — между прочим, от березовой коры в распаренном виде исчезают бородавки и лечится радикулит, вот мы с мужем содрали шкуру с живой березы… Будем неделю париться…
— А мне сказывали, что листья дуба надо жевать на ночь, — прошамкала старушка, — говорят, что помолодеешь на сорок лет и ищчо детей сможешь рожать… Тяжело за ветками тянуться, вот я и решила со своим дедом спилить дуб и посадить его на балконе, круглый год будем листья жевать.
— Дайте кусочек корня дубового, — попросил Жора Редькин, — мы из него картину сделаем «Наедине с природой».
— Варварство, — сказала парикмахер Тая, — корни дуба надо засаливать в рассоле и глотать натощак. Это способствует хорошему цвету лица и пищеварению.
…Лесопарк обреченно превращался в витамины. Трава расходилась на заварку, деревья — для засола, корни — для глотания.
Но вдруг по микролесу прошмыгнул слух, что грязь с заросшего тиной пруда предохраняет от ожирения и помогает сохранить фигуру.
Редькины, схватив лопату, ринулись расчищать заброшенный пруд, который гнил на месте бывшего фонтана на окраине микрорайона. К Редькиным присоединилась толпа любителей витаминной природы.
Через несколько часов пруд был очищен от грязи, и вода стала прозрачной и холодной. Говорят, что дно расчищали с таким энтузиазмом, что раскопали какой-то неизвестный целебный источник от… Но, тс-с… тихо… Не будем уточнять, а то прудик вновь превратится в болото.
Трудно представить современную литературу без метро. Сейчас, как известно, у всех эрудиции на сто лет вперед хватит, все перечитали вдоль и поперек. И все благодаря этому транспорту. Да и где сейчас почитаешь, как не в метро? На работе то телефоны, то начальство отвлекает, дома — жена на рынок посылает, дети шалят или хоккей по телевизору показывают, а о библиотеке вообще речи нет. То ли дело в метро: дорога дальняя, двери закрыты, деваться некуда — хочешь не хочешь, а читай. Так и преобразилось метро из обычного транспорта в оперативный вагон-читальню. Уже без литературы там неприлично ездить, словно без пятака. Вот все и читают, ну, и ты не теряй времени — приобщайся, чтобы не отстать в своем интеллектуальном развитии.
Так все достижения человеческой мысли и познаются с колес. Лично я все шедевры там и прочитал. На кольцевой, помню, Стругацких с Райковым накатал, на Филевской — Дюма с комиссаром Мегрэ, на Юго-Западной — Фолкнера осилил. Как-то заехал на «Речной вокзал» и помянул добрым словом Фейхтвангера с его персонажами Сомсом Форсайтом и Генрихом Манном.
Возвращался я как-то в метро с работы в час пик. Вагон, конечно, переполнен, пассажиры друг на дружке висят, но читают, изогнувшись в разные позы, как йоги. Протиснулся я в уголок, отвоевал локтями себе местечко поуютней. Облокотился на мощную спину в куртке, ногу на чью-то хозяйственную сумку поставил. В метро я не новичок и не в таких ситуациях читал. И ноги отдавят, и пуговицы оторвут, а все равно читаешь. А здесь устроился, как в кресле. Обстановка самая что ни на есть душевная, к классике располагает. Полез я в портфель за «Королевой Марго», а там только пирожки с повидлом в целлофане лежат. Так и есть, забыл в институте в столе. И так горько стало, что хоть пирожки с повидлом ешь. А вокруг все читают. С таким упоением, будто только вчера грамоте научились. Мощная спина в темном плаще «Коллоидную химию» шпарит, мужчина в шляпе — «Швейка», женщина в черных очках — «Иностранную литературу», а старушка с хозяйственной сумкой — «Судьбу резидента». Завертелся я по сторонам в беспокойстве. Стал ко всем через плечи заглядывать: у одних в книгах стреляют, у других — влюбляются, у третьих — мартеновские печи пылают, а у четвертых — вообще не по-русски. Места себе не нахожу от вынужденного бесчтения. Глаза панически по вагону стреляют… Перечитал правила пользования метрополитеном, узнал, где места для детей и инвалидов и что прислоняться к дверям нельзя. «Нет, — думаю, — нужно сойти на следующей, может, какую газетку куплю в переходе». А глаза инстинктивно надписи на сумках, джинсах и майках регистрируют: «Кэмел», «Каратэ», «Березка», «Технопромимпорт» и прочее на иностранных языках.
Вдруг вижу: стоит девушка и тоже не читает.
Едем дальше. Все читают, а мы друг на друга смотрим. С каждой остановкой все внимательней. Наконец, подхожу к ней.
— Почему не читаете? — спрашиваю.
— Да журнал с романом забыла.
— Аналогичный случай, — говорю. — А какой роман?
— Сложный и противоречивый, — ответила она, наморщив хорошенький лобик.
— Сексуальный с потоком сознания? — спрашиваю. — Или с криминалом.
— С потоком, — отвечает она.
— Герой многоплановый?