Требухашка
Шрифт:
Маньяк в очках, но стекла выбиты. Он щурится, близорукий черт и наконец узнаёт:
— О, парламентёр. Ты пришёл! А мы тут хозяина вызываем. Ты как? Лёха нормально, отдыхает.
Лёшка пищит и смотрит на меня с мольбой. По полу проходит волна пульсации, будто акула проплыла под плиткой, «вспучивая» поверхность. Юра шумно вдыхает и плюёт в сторону, подальше от портала.
— Требухашку привел? Где он? Хозяин жаждет встретиться, но не верит, что я способен так быстро его найти.
Юра Безотчества хохочет и встает, задирая лицо вверх, показывая дергающийся волосатый кадык.
— Он не знает, что такое телефон! Всё по старинке,
Юра смеётся, но на зеркало поглядывает. Боится как бы оттуда осторожно не высунулось волосатое ухо и не услышало чего ненужного?
— А всего лишь нужно было твой номер у друга взять и позвонить! Это демоны еще интернета, блядь, не видели!
Он ржёт, а я стою и слушаю. Неужели и у меня оковы страха на ногах?
— Кстати, а где Требухашка? Позови его.
Я молчу. Не люблю когда мной командуют неадекваты. За границей не прогнулся под дураков, так и под маньяка не лягу в последние минуты жизни.
— Где Требухашка! — вопит Юра Безотчества и встаёт во весь рост. Дом трясется, трупы на полу подпрыгивают и машут конечностями, переваливаясь и упираясь друг в друга. Лешка плачет, я улыбаюсь, гребаный маньяк багровеет. Очки слетают и он наклоняется, подслеповато шарит рукой по полу, находит оправу и натягивает на нос. Привычка. Он все равно ни фига не видит в них.
— Спокойнее, дядя. Всё будет. Смотрел Молчание ягнят? Давай баш на баш. Ты мне услугу, я тебе.
Мужик багровеет еще сильнее. Кулаки сжимаются и разжимаются. Я напряжён и готов к атаке. Пусть он убил парочку полицейских, но они не ожидали такой ярости. Я то знаю с кем имею дело. Атакуй сволочь, мы с Требухашкой готовы.
— Что ты мелешь, сынок?
— Я тебе не сынок, педофил-убийца. Будешь хорошо отвечать на вопросы — получишь что хочешь, будешь обманывать — отправишься к матери на белом катере. Давай Ганнибал, решайся. Твой ход.
— Чего? — он попробовал протереть стекла, но только пальцем попал в глаз. Я терпеливо ждал. Лёшка смотрел на меня во все глаза. — Что ты сказал?
Он возился со своими очками, кряхтел и поправлял, но нападать не решался. Он поглядывал на портал — ждал хозяина.
— Твоему шефу не понравится.
— Что?
— То, что он наконец придёт, отбросив все дела, а Требухашки нет, хотя ты и обещал. Зуб даю, будет очень зол «насяльника».
Юра вздрогнул, нарисованное мною будущее ему не понравилось.
— Ну, так, что? Продолжаем разговор? Кви про кво? Баш на баш? Услуга за услугу? Рука руку моет? Или я пойду, поиграем в догонялки.
Юра напрягся, махнул рукой и посмотрел на ровно кружащий в зеркало портал. Волосатое ухо так и не появилось.
— Ладно. Ты мне — я тебе. Что хочешь знать?
— Слово маньяка?
— Чего?
— Ладно. Не парься. Вопрос номер один. Кто он такой, твой хозяин. Поподробнее.
Юра ухмыльнулся и поправил указательным пальцем очки, бросил взгляд на портал и сел на корточки, как пацан.
— Мой хозяин? Он великий повелитель крыльев. И он не только мой хозяин. Он один из хозяев Вселенной.
— Чего? — переспросил я.
— Это следующий вопрос?
— Нет.
— Тогда я продолжу.
2.
Как главный злодей в кино он должен произнести речь. Ничего не меняется. Скрипит дверь соседней комнаты. Выползает ещё одно существо. Мужик вроде незнакомый, но где-то я его уже видел. Заспанный вид: взлохмаченные волосы, порванная джинсовая рубашка, он зевает и трет глаза. Джинсы мокрые,
— Привет, Хасан. — говорит Юрабезотчества и машет ему рукой. — Погоди пока злиться.
— Я не Хасан, — бурчит мужик и чешется, — когда пойдем резать?
— Скоро, мой друг, скоро. Есть одно дело.
Юра смотрит на меня и шмыгает носом.
— Я продолжу. Хозяин дарит крылья. Он ходит между вселенными, разрезая границы как ножом. Раздает крылья людям, существам — не знаю кто там ещё существует, там где нас нет. Он, как Дед Мороз, только для плохих парней, таких как я. Он подарил крылья мне, моему другу Хасану, да полгорода сейчас их носит.
— У этого типка их нет, — бурчит мужик. — Будем его резать?
— Странно, — говорит Юра, — может и не все заслужили крылатые дары. Главное что мы их получили.
— Зачем это всё? Что за крылья?
— Требухашка где?
— Он здесь, — говорю я и неопределенно машу рукой. — Он рядом. Ждёт своей участи. Кви про кво. Расскажи мне про крылья, Юра как там тебя.
— Крылья — это сила. Крылья — это власть. Крылья — это непобедимость. Когда у тебя есть крылья, ты неуловим, ты силен, ты удачлив. Когда они у тебя — ты уйдешь от любой погони, тебя не расколют на ментовском допросе, жена никогда не поймет, чем ты занимаешься. Ты будешь одной рукой поднимать бокал пива вместе с сослуживцами, а другой рукой терзать ножом чью-то плоть в лесополосе. Ты будешь криво улыбаться на работе и никто не поймет, что скрывается за твоей улыбкой. Ты пронесешь женскую голову в чемоданчике через десяток патрулей, и никто тебя не остановит для досмотра, ни один проклятый мусор.
— Это типа маньяческой удачи?
— Кви про кво, парень. Где Требухашка?
— Мне нужны еще ответы. Что делает демон? Зачем он раздает крылья? Кто такие Ловчие? Почему мои крылья отвалились?
— Хасан, взять его!
Спящий в проеме двери мужик с мокрыми штанами оживает и бросается ко мне. Но я готов к этому. Рука с кастетом вылетает из-за спины и врезается в челюсть убийцы. Такой страшный хруст, что у меня самого челюсть болит, но только Хасан летит на пол с перекошенным лицом. Кожаный браслет пульсирует на запястье, будто радуется хорошему удару.
— За дядю Мишу, — кричу я. — За соседа!
Наступаю трепыхающемуся убийце на грудь, еще пара ударов, чтобы не дёргался и, наклонившись, выдираю одно крыло. Оно противно трещит, не поддаётся, но выходит из спины, хоть и со скрипом. Холодное на ощупь, я поднимаю его перед собой и ломаю об колено. Хасан кричит и дергается у меня под ногой. Мент-Лёшка в ужасе отползает в дальний угол. Юра БезОтчества молчит и смотрит на меня, сжимая кулаки. Я улыбаюсь так ехидно, как только могу и чувствую, как же мне это нравится. Мне нравится беспомощность этого урода и хрипы убийцы под моей ногой. Он извивается, но достать меня не пытается, я наклоняюсь и быстро вырываю второе крыло. Крик переходит в визг. Он верещит как свинья перед ножом забойщика, а я дико хохочу, ломаю останки и швыряю под ноги маньяка дня. Юра спокоен. Он нереально спокоен и я чувствую мурашки, которые топчутся посредине спины. Кто-то стоит сзади? Оборачиваюсь и в проеме двери нет никого. Резкий поворот назад и маньяк улыбаясь стоит рядом с зеркалом. Хасан корчится на полу и завывает. Лешка с ужасом смотрит на меня. Почему на меня?