Трегуна
Шрифт:
Таксист спрыгнул с катера и подбежал к Марте: «Гема отвезет на катере. Я его согласил». Сказав спасибо, Марта вытащила из сумочки кошелек и дала таксисту денег за поездку. Тот пересчитал мелкие купюры, кивнул головой и, морща лицо, сказал Марте: «А я же еще Гему согласил!»
Поняв, что таксист не отказался бы от чаевых за то, что убедил несговорчивого Гему отвезти Марту к островам, она хмыкнула и дала ему еще 10 долларов. Тот широко улыбнулся своим беззубым ртом, убрал деньги в задний карман, схватил небольшой чемодан женщины и потащил его к катеру. «Добрый день», — обратилась Марта
Насупившись, Гема с невероятно серьезным выражением лица отшвартовывал катерок от причала.
— Извините, — обратилась к нему Марта, — с вами можно общаться по-английски? Или французский? Je parle franГais.
— Английский, — нехотя ответил Гема.
— Хорошо. Мы с вами не обсудили, какова плата.
— Три сотни.
— Триста долларов? — воскликнула Марта. — Это же очень много!
— Плыть долго, путь сложный. Три сотни.
— А что, если у меня нет с собой таких денег?
— Тогда плыви сама, — кивнул Гема в сторону моря.
— Мда, об этом я как-то не подумала… — иронично сказала Марта сама себе и потянулась за кошельком.
— Потом деньги. Сначала дорога. Если утонем, зачем мне твои деньги, — спокойно сказал Гема и начал движение.
Марта присела на первую попавшуюся поверхность, но Гема, заметив это, сказал ей: «Иди внутрь лучше». Марта послушно встала и направилась к входу в трюм. Перед тем, как спуститься туда, она обернулась к капитану и спросила: «А нам долго вообще плыть?»
Гема повернул к ней голову, внимательно посмотрел на нее, а затем, отвернувшись обратно в сторону носа катера, неохотно ответил: «Да».
«Прекрасно, — подумалось Марте. — С такой манерой отвечать на вопросы тебе только адвокатом работать».
Стараясь на обращать внимания на застоявшийся воздух в трюме, Марта с глубоким вздохом рухнула на незаправленную кушетку, с которой, видимо, полчаса назад подняли Гему, положила голову на влажную подушку и закрыла глаза. «Если все это зря, — подумала она, — то пусть меня там же и похоронят. И в моем свидетельстве о смерти, в графе «Место смерти» будет указано местечко, название которого я каждый раз подглядываю в бумажке. Вот же ведь занесло…»
Она спала плохо. От подушки воняло, судно постоянно бросало из стороны в сторону, но наконец качка прекратилась. Не понимая, добрались ли они до места, Марта поднялась на палубу и ахнула — катер скользил между разбросанных по тихой воде островов разной величины. Одни были мелкими и какими-то лысенькими, другие же, казалось, полностью состояли из густых лесов, а над третьими возвышались массивные холмы, делая острова похожими на поднявшихся из глубин океана огромных черных китов. Гема невозмутимо стоял у штурвала и курил папиросу. Марта подошла к нему и, кивнув на папироску, спросила:
— Можно мне тоже?
Не выказав ни единой эмоции, он вытащил из кармана коробочку с папиросами и протянул ее Марте.
— Вы такое не курите, наверное, — не вынимая сигареты изо рта, сказал Гема.
— Я вообще ничего не курю. Ни разу не пробовала сигарету.
В первый раз за всю поездку лицо Гемы изменилось, выразив сильное удивление. Он с интересом наблюдал, как Марта, взяв папироску в рот, чиркнула спичкой о коробок и прикурила. Она глубоко затянулась, подождала несколько секунд и выпустила дым. Гема, видимо, думал, что она сейчас зайдется кашлем, но этого не произошло — Марта сделала еще одну глубокую затяжку, подержала дым внутри и выдохнула струю.
— Не обязательно держать, — улыбнулся Гема, — это не марихуана.
— Я знаю. Сигарет не курила, а вот травку пробовала в молодости. Травку и кальян.
— И как папироска?
— Ничего так, нормально, — ответила женщина, делая еще одну затяжку.
— Вы с континента?
— Да, но не с вашего. Кстати, хотела спросить. Места эти, как мне кажется, не туристические. Откуда вы все язык знаете?
— Это не Доминикана, конечно, и не Пхукет, но туристы бывают. Без языка никак. Мы с детства его знаем, хоть и плохо.
Оставшаяся часть пути была преодолена быстро, хотя, возможно, Марте это просто показалось, потому что они с Гемой не переставая болтали. В ходе разговоров выяснилось, что он несостоявшийся врач, бросивший учебу ради женщины, за которой уехал в глубинку. По большому счету, Гема оказался неплохим человеком — просто его надо было к себе расположить.
Сердце Марты колотилось, когда катер причалил к берегу, и Гема бросил канат загорелому человеку на причале, который тут же быстро пришвартовал судно.
— Спасибо тебе, Гема, — Марта протянула ему три стодолларовых купюры.
— Бывайте, — единственное, что ответил ей моряк, сворачивая деньги в валик.
Вертя головой по сторонам, Марта брела по грунтовой дорожке, волоча за собой свой чемоданчик. Она понятия не имела, куда идти, а главное — как и у кого спросить про своего внука. Вокруг нее сновали люди, поглощенные бытом, и не обращали на нее никакого внимания. На всякий случай Марта достала распечатку с координатами — вдруг там есть какая-то метка или точный адрес? Но ничего такого в бумажке не наблюдалось. Так или иначе, бездумно слоняться в незнакомом месте было явно не самой лучшей идеей, и женщина решила, что первым делом ей нужно найти себе ночлег, где можно бросить вещи, принять душ, и только тогда, приведя себя в божеский вид, что-то решать по существу. На глаза ей попалась парикмахерская, и Марта, дзынькнув колокольчиком входной двери, зашла туда. Смуглая женщина энергично орудовала шваброй, наводя в заведении чистоту, а когда заметила Марту, то приветливо улыбнулась ей и, отставив швабру в сторону, поздоровалась:
— Добрый день! Могу я вам помочь?
— Добрый день, — ответила Марта. — Будьте добры, подскажите, можно ли тут где-то остановиться?
— Стрижка? — непонимающе уточнила женщина.
— Нет-нет! Остановиться. Отель. Есть отель?
— Отель? — переспросила женщина, а потом улыбнулась, закачала головой и сказала: — Нет, не отель! Парикмахерская! Стрижка!
— Я понимаю, — Марта приложила руку к груди. — Но где отель? Есть отель?
— Вы турист? — спросила женщина.
— Нет, я сама по себе.