Трехрублевая опера
Шрифт:
– Зря вы не хотите послушать! – бормотал Музыкант. – Я понимаю, вы заняты... Но, может быть, можно кому-то показать ноты?
– Можно! – заорал Режиссер. – Обратитесь в «Кащенко»!
– Зачем вы так? – обиделся Музыкант, и глаза его сделались печальными. – Я уже был в «Кащенко»...
Режиссер вздрогнул.
В павильон, ломая декорации, въехал второй джип.
– Мне тоже туда пора! – мрачно пошутил Режиссер. – Дадите адрес?..
По длинным коридорам киностудии быстро идет Режиссер. Как уже было сказано, это артист,
Но теперь он совсем не выглядит суперменом. Скорее наоборот, вид довольно жалкий: взъерошенные волосы, на носу – круглые очки.
За ним, едва поспевая, хромает пожилой Директор фильма. Замыкает процессию – испуганная Ассистентка.
На их пути, справа и слева, – заколоченные кабинеты, перемежающиеся с коммерческими киосками. Всюду мусор: сваленные в кучи коробки, таблички от прежних названий фильмов, разорванные сценарии и прочий кинематографический хлам.
Изредка попадаются люди из массовки – «лондонские нищие и бродяги». Где-то на полу спят «бомжи», очень похожие на современных бездомных.
– Поймите, друг мой! Все так сложно... – бормотал Директор. – У нас нет средств. Об этом речь!.. Но все же истинный художник обязан нервы поберечь!
– Так музыкальное кино не делают! – возмущался Режиссер. – Вместо кордебалета – жалкая самодеятельность! В массовку берете психов... Вместо костюмов – какие-то тряпки!..
– Не сказано ли у поэта про «нищих, в рубище одетых?!»
Режиссер остановился у лежащего на полу «бомжа», схватил его за свитер с огромными дырками:
– Это не рубище! Это грязный жилет, найденный на помойке!
– «Жилет – лучше для мужчины нет!» – попытался отшутиться Директор.
– Перестаньте рифмовать, черт вас подери! – заорал Режиссер.
– Чтоб не сказать все напрямую, от безысходности рифмую, – вздохнул Директор. – Ну хорошо... Вам суровую прозу? Пожалуйста! Мы – в дерьме! Смета кончилась, кредит не дают... спонсор сбежал! «Опера нищего» обнищала!.. Веселый каламбур, но мне хочется плакать: сегодня нас выгнали из павильона!
– Что?!!
– Аренда кончилась! Автомобили! Все павильоны заполонили... – он обвел рукой окружающее пространство, занятое торговыми точками.
В соседний павильон, превращенный в автосалон, въезжали джипы...
– Почему с утра не сказали?!
– Была съемка!
– Какая к черту съемка? Зачем?!
– А вот тут я вам отвечу в рифму: «Снимать всегда! Снимать везде! До смертного объятья! Снимать – и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и братьев!» Я имею в виду Люмьер! Они говорили: наше дело – крутить ручку аппарата, «фильма» сама склеится!
– Они этого не говорили.
– Вам не говорили! – Он подчеркнул слово «вам». – Вы – молодой 'режиссер, а я работаю в кино со дня основания!
Они остановились перед обитой кожей дверью. Лицо Директора стало серьезным:
– Теперь – внимание! Дельное предложение! Надеюсь на понимание! Выход из положения!..
Он поднял с пола валявшуюся табличку с надписью «ВЫХОД», приклеил к двери и вежливо постучал...
Они оказались в просторном кабинете, явно принадлежавшем чиновнику из
Сам хозяин кабинета, широкоплечий полноватый мужчина с завораживающей улыбкой, двинулся гостям навстречу, извергая поток слов и опуская знаки препинания:
– Маэстро... прошу... вот рад так уж рад... найс ту си ю... Пантеров... префект... северо-южный округ... да вот и визитка... там, правда, телефон старый... никак не закажу... донт хев тайм... суета, маета..... мотня, одним словом, «понимаш»... – хихикнул, подмигнул, сделал многозначительный жест в сторону потолка, затем продолжил: – С директором-то вашим «вась-вась» майфрэнд давно... а с вами, маэстро, никак... хотя поклонник... все ваши фильмы... что называется, «от корки до корки»... особенно этот... как его... – неожиданно запел, задвигался в странном ритме, – «ля-ля-ля, шаб-дуба-даб»... я ведь сам когда-то Институт культуры... от звонка до звонка... массовые зрелища... пипелшоу... спартакиада народов... эх, какую страну на эсен ге сченчили, козлы... – и неожиданно запел, подражая известной песне Маши Распутиной: «Была страна, необъятная моя Россия, была страна, где встречала с мамой я рассве-ет!..»
Режиссер уныло посмотрел на часы и двинулся к выходу.
Директор схватил его за руку, умоляюще зашептал:
– А терпение? А понимание?
– Да пошел бы он!.. – огрызнулся Режиссер.
– Пойдем вместе! – откликнулся Префект и торжественно скрестил руки на груди. – Господа! Я пригласил вас, чтоб сообщить приятнейшее известие... Наш славный город имеет реальный шанс получить на грудь... пять дырочек, – он покрутил пальцем, изображая колечки: – Ю андестенд фор ми, май фрэнды?..
И, заметив, что «фрэнды» не все понимают, пояснил:
– Пять колец! Олимпиада! «Прилетай к нам, наш ласковый Миша!» Почти договорено... Выходим в финал претендентов. Конечно, не безвозмездно... «Игрык банк» готов отстегнуть крупную сумму!
– Поздравляю! – буркнул Режиссер. – А я при чем?
– «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну!» – посоветовал цитатой Префект. – Мы э хэв проблем! К нам едет ревизор! Комиссия... принц Уэльский, лорды-милорды... А у меня в округе бомжи спят на стадионах, олимпийские объекты дерьмом загадили... А ю андестенд ми?
– Сэр! Говорите понятней! Плииз! – заорал Режиссер.
– Тогда попрошу к карте! – Префект подбежал к карте, висевшей на стене, достал указку. – Вот – город. Вот – залив. Вот – островок. Называется «Чумовой»! Сказочное место. Замок. Лиман. Минеральные источники. Грязь целебная и не только... Короче, лучше места для съемок вам не найти. Вы снимаете «Оперу нищих»? Я правильно информирован? Берем на Госзаказ! В двадцать четыре часа милиция собирает по всему городу массовку для вас... Бомжи, путаны, шпана! Все по сценарию... Даже переодевать не надо! Просто пускайте камеру, и – первый приз в Каннах! Очищаем город, помогаем искусству? У вас донт проблем, у нас нот проблем!