Трени-ян (с иллюстрациями)
Шрифт:
— А почему я не должна это делать?
— Ты — младше. Он уже студент на последнем курсе, а ты ещё только школьница.
— У меня лучшие оценки среди школьников, — говорю я и привожу аргумент, против которого трудно возразить, — мой TOEIC — девятисот девяносто девять баллов. Чтобы от поездки была отдача, нужно не иметь проблем с общением. У меня их не будет. А каков результат TOEIC у Ким ШоГона?
Девушка на пару мгновений задумывается.
— Для занятий хореографией, — отвечает она, — знание языка не особо важно. Важнее владеть языком
— Ну, так я и поеду учиться, — спокойно говорю я, — это же учёба по обмену, а не гастроли.
— А может, это потому, что ты знакома с Ким ДжуВоном?!
Задав вопрос, искательница справедливости, не отрываясь, смотрит мне в глаза. А это что ещё за намёки такие, левые?!
— А может, это потому, что я написала хит «Bye Bye Bye», попавший в Billboard?! — отвечаю я вопросом на вопрос.
Девушка прикусывает нижнюю губу, молча смотрит на меня.
— Всё равно, это не правильно! — всё-таки говорит она, оставляя за собой последнее слово в разговоре и, резко развернувшись, уходит, гордо задрав подбородок.
Пфф… Что это было? Впрочем, что было — понятно. Скорее всего, подруга, обиженная за своего парня, решила покачать права, правда, почему-то на мне. Решила, что я заплачу и откажусь? Щас! Хоть на три месяца, но из этого курятника! Но вот что там за намёки о ДжуВоне? Вот это я не понял…
Время действия: этот же день
Место действия: школа Кирин, малый музыкальный зал
— Отлично, браво! — хлопает в ладоши учитель музыки, — Браво, ЛиХерин!
Раскрасневшаяся от удовольствия скрипачка, раскланивается со сцены малого зала, держа в руках скрипку и смычок. Она только что закончила играть моё «Лето». Ну, не моё, а Вивальди, но, не суть, как говорится. Молодец, отлично сыграла. Можно так и оставлять. Тоже, с удовольствием хлопаю, присоединяясь к сонсен-ниму.
— Отличная, прекрасная музыка! — говорит учитель, поворачиваясь уже ко мне, — ЮнМи, ты, несомненно, талант.
— Спасибо, учитель, — тоже кланяюсь я, но уже из сидячего положения.
— Тебе обязательно нужно закончить консерваторию, — говорит мне учитель, — если ты не растеряешь свой талант, ты стаешь гордостью нации.
— А как можно растерять талант? — интересуюсь я, — Что для этого нужно сделать?
— Время, отведённое человеку для творчества, невелико, — говорит учитель, — обычно, оно ему даётся, пока он молод. И его можно глупо растратить на ерунду. Писать всякие эстрадные песенки вместо вечных классических вещей. Песенки через два года забудут, а время уйдёт…
— За песенки хорошо платят, сонсен-ним, — указываю я учителю на хорошо известный факт, — и слава с них совсем другая.
— Не нужно всё мерять деньгами, ЮнМи! — восклицает учитель.
— Почему? — пожимаю плечами я, — Деньги — это универсальный
— Деньги могут быть получены и нечестным путём, — напоминает учитель.
— Даже если человек — вор, всё равно, чтобы много украсть, нужен талант. Вот, например, вытащил карманник кошелёк, в котором было три воны, и попался. Про него говорят — мелкий воришка. А если какой-нибудь чиновник из бюджета миллион украл — все про него говорят с уважением. Вот, сидит уважаемый человек. Миллион украл! Хотя, как мне кажется, что незаметно вытащить кошелёк — это гораздо сложнее, чем перевести деньги со счёта на счёт…
Учитель огорчённо качает головой.
— Очень жаль видеть в тебе, в твоём возрасте, столь много взрослого цинизма, — говорит он.
— С волками жить, по-волчьи выть, — перевожу я ему в ответ хорошо известное наблюдение русского народа.
— Как ты сказала? — удивляется учитель, — Никогда прежде не слышал такой поговорки.
— Просто в голову пришло, сонсен-ним, — говорю я.
— Хорошо, — кивает он мне, — наш разговор на эту тему с тобою не закончен, оставим его на потом. Сейчас, давай обсудим наши дальнейшие действия. Господин ДонХё хочет, чтобы я максимально тебя задействовал во всех школьных музыкальных мероприятиях…
Вот же этот ДонХё! Я ему тогда, в карцере, сказал, что предпочитаю одиночество. Видно он решил наказать меня, используя это знание. Запихнуть в толпу школьников, чтобы я вместе с ними чего-то делал. Ну и хитрован-психолог!
— Поэтому, я хочу, чтобы вы, с ЛиХерин выступили вместе, и с новой композицией…
Я что, завод-автомат по производству хитов?
— А как же те, две девушки? — напоминаю я, — Которые одна с гитарой, другая с дудочкой?
— И это тоже, — подтверждая, кивает учитель.
— Но, сонсен-ним, это же, сколько работы?! — возмущаюсь я.
— Не спорю, — кивает он мне в ответ, — работай. А я посмотрю, как ты можешь это делать. Если ты талант, то много времени у тебя на это не уйдёт. Ты — талант?
Учитель с вопросом во взгляде смотрит на меня.
— Нет, я бездарность! — решительно включаю я «задний ход», — Отпустите меня, я хочу умереть где-нибудь на диване, как положено всякой бездарности!
— Как не стыдно, ЮнМи! — осуждающе качает головою учитель.
А чего стыдно-то? Нагрузили работой как последнего ишака и ещё требуют, чтобы ты, ишак, гордился тем, что в конце-концов надорвёшься? Тоже мне, нашли, на что давить… Как говорится, — лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала.
— А ты не хочешь подумать о выпуске диска? — меняет тему учитель.
— Диска? — удивляюсь я, не понимая и переспрашивая.
— Да, с твоими классическими произведениями. Я тут подсчитал, сколько у тебя уже произведений, вполне достаточно, чтобы заполнить диск-миньон. Не хочешь заявить о себе миру, как композитор-исполнитель классической музыки?