Тренировочный день 4
Шрифт:
— Охренеть. — разводит руками Волокитина: — меня Синицына учить будет как по-человечески с людьми обращаться. Да ты сама ничего не знаешь, Черная Птица. Знаешь как тебя твои же девчата в команде зовут между собой?
— … Вить… то есть Виктор Борисович — ты ничего с этим делать не собираешься? — спрашивает Айгуля: — эти двое сейчас подерутся же.
— И хорошо. — говорит Виктор: — я обязательно дам вам всем такую возможность, но чуть попозже. А пока давайте вернемся к обсуждению Секрета, который в общем не сильно и секрет. В чем он заключается? Вот скажи мне Айгуля, все тут говорят что ты на рейтинговых матчах результат сильно хуже показываешь чем на тренировках, почему так?
— Не знаю. —
— Это кстати один из ответов на вопрос. — говорит Виктор: — ты слишком много тренируешься. Усталость накапливается, отдыхать очень важно. Отдыхать и расслабляться. Но самый важный фактор того, что ты обычно показываешь результаты на матчах хуже чем на тренировке — это твой внутренний настрой. Ты слишком серьезно относишься к матчу. Нагнетаешь себя, загоняшься, представляя худшие сценарии и переживая по этому поводу.
— Да как не переживать, если матчи рейтинговые идут!
— Если бы переживания помогали, то я бы ничего против не имел, переживай на здоровье. — отвечает Виктор: — но переживания никак не помогают. Более того — мешают. Из-за страха облажаться, под тяжестью ответственности — ты перегораешь. Тревога убивает твою нервную систему и в результате ты выходишь на площадку уже вымотанная, а во время матча — показываешь худший результат. Ни на одной тренировке ты так плохо не играешь как во время матча. Знаешь, о чем это говорит? У тебя просто невероятный потенциал! Ведь сейчас ты играешь едва ли на десять процентов от того на что способна!
— С этой стороны я на нее не смотрела… — говорит Маша Волокитина: — так Салчакова у нас — непризнанный гений?
— Скорее нераскрытый. — кивает головой Виктор: — и она не одинока. Просто у нее самый выраженный случай предигрового мандража. Если просто убрать все эти нервы и тревогу…
— Но как?! Это и есть секрет Железной Бергштейн? Это… как мы медитации проводили?
— Для начала расскажу анекдот. — Виктор садится перед девушками по-турецки и понижает голос. Устанавливается тишина, слышно даже как кто-то позади тяжело дышит.
— Умирает старый пчеловод. — начинает Виктор: — вот собрал он всю семью вокруг, а семья большая, дети, внуки, много всех. Вот умирает он и говорит, поднимая палец к небу… — он поднимает руку, изображая старого пчеловода: — «запомните, потомки мои! Все фигня, главное — пчелы. Пчелы кормят нас, поят и обеспечивают, заботьтесь о пчелах! Все — херня по сравнению с этим!». Ну тут он падает в постель и корчится в агонии, вот прямо… — Виктор закатывает глаза и вываливает язык, по рядам проходят смешки.
— Когда приходит в себя, то говорит «выйдите все, останьтесь только дети и внуки мои мужского пола!» — продолжает Виктор: — и остаются только дети и внуки, прямые наследники так сказать. Он снова палец вверх поднимает и такой «запомните дети и внуки мои! Все в этой жизни херня, чушь и белиберда! Главное — это пчелы. Смысл жизни и хлеб насущный, все ответы и все вопросы — это пчелы! Заботьтесь о них!». И снова старый пчеловод падает в постель и корчится в агонии…
— Какой интересный анекдот. — пробормотала себе под нос Маслова, но на нее тут же шикнули.
— И вот в третий раз приходит в себя пчеловод и поднимает палец, выгоняет всех, оставляя только своего любимого внучка. И поднимает палец, а внучек и говорит «дедушка, не переживай! Я все запомнил! Все херня, главное — пчелы!». Замирает старый пчеловод, смотрит в пространство и говорит: — «А и пчелы херня!». — заканчивает историю Виктор.
— Так вот, Великий Секрет этой Лили Бергштейн заключается именно в этом. — продолжает он, убедившись, что все отсмеялись: — она не воспринимает ничего серьезно. То, что для вас всех ответственный матч — для нее просто веселая игра. Вы все — работаете, а она — играет. Вот и весь секрет… а теперь к тому, как этого добиться…
Глава 6
Глава 6
Он обвел всех взглядом. Девушки сидели на мягких матах в борцовском зале и смотрели на него. Короткая пауза, во время которой он собирался с мыслями. У них есть десять дней… если с глубоким погружением, то восемь. Идеальный конечный результат по Альшуллеру — за эти восемь дней раскрыть потенциал каждой из них и сплотить в одну команду, действующую как единое целое. Или хотя бы — сделать так, чтобы они смогли играть на площадке без лишнего мандража, так как на тренировке. Убрать страх и тревожность, позволить им быть спокойными во время ответственного матча. Что же касается единой команды… то за такой короткий срок это вряд ли получится на высоком уровне, однако ему на руку играет то, что они — уже спортсменки, они уже играют в командном виде спорта и прекрасно понимают, что такое команда. В отличие от тех же единоборцев, которым можно рассчитывать только на себя, они знают, что колонна движется со скоростью самого медленного члена команды. Однако старая школа коллективизма действует с обратной стороны, не дает позитивного подкрепления, а скорее усиливает страхи — ты должен соответствовать, иначе ты подведешь всех своих товарищей. Даже пионерская клятва звучит в конце так «а если я нарушу эту торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая, но справедливая кара от руки моих товарищей!». А самая светлая песня из фильма «Гостья из будущего» звучала так — «слышу голос, голос спрашивает строго — а сегодня что для завтра сделал ты?». И при этом Прекрасное Далеко почему-то может быть очень суровым и его приходится упрашивать не быть жестоким. Не строгим, а именно жестоким. Вот так.
Каждая из этих девушек — боится не только и даже несколько за себя. Каждая из них боится в первую очередь подвести других. Потому что их так учили. Не думать о себе. Не думать о своей боли, своих травмах и переживаниях, а выдать результат. Если нужно, то сломав себя по дороге, если нужно — бросившись грудью на амбразуру вражеского дота, прикрыть товарищей. Так и воспитывались советские люди, сам погибай, а товарища выручай, на миру и смерть красна… все эти рассказы про партизан и советских разведчиков, героев войны, все это как будто порождало эдакую жертвенность. Мальчишки и девчонки хотели погибнуть за родину, умерев в бою, прикрывая отход товарищей, поводя раскаленным стволом пулемета из стороны в сторону и считая последние патроны…
Однако именно эта серьезность и постоянная тревога подвести других — сковывают движения спортсменов на площадке во время ответственного матча и чем выше ставки — тем тяжелее им играть. Сегодня только первый день, нет, первый вечер и ему нужно для начала растопить лед…
— Я понимаю, что вы все переживаете из-за будущего матча. Команда из высшей лиги в нашем провинциальном городе, и вы против них. Соберется весь город, посмотреть на наш позор. Самое обидное что это даже не позор будет, никто и не ожидает от нас победы. Если мы хотя бы вровень с ними продержимся — это уже будет чудо. Но никто не ожидает от нас чуда. Ведь чудес не бывает… на чудо можно только надеяться, но не ожидать его. — говорит Виктор: — поэтому мы не будем ожидать чудес, а будем работать над тем, что мы можем сделать здесь и сейчас. Кто знает, как едят слона?