Тренировочный День 5

Хонихоев Виталий

— Ну… Лешка! Длинный такой, фотограф. Который Маринке помогает.

— Лиля, я понимаю, что тебе кажется, будто ты все объяснила, но на самом деле это не так. — терпеливо говорит Виктор: — кто все эти люди? Я никого из них не знаю. Девчонки, а вы знаете? Тоже нет? Лиля!

— Что?

— Кто это такие? И откуда у Лешки мотоцикл?

— А я откуда знаю, откуда у него мотоцикл? Купил, наверное. Ну или в лотерею выиграл, пять из двадцати пяти, например, хотя там призы денежные… выиграл деньги и купил! Или в наследство там достался. Вот был у него старый дед, но катался на новеньком современном мотоцикле «Ява», вот он и помер… блин, а я даже соболезнования не выразила, вот дура-то! Надо было сразу сказать, что соболезную!

Дед у него, наверное, всю войну прошел, а вот дорожное движение не пережил. А! Или подарили! На день рождения! — сияет Лиля: — точно! Нужно его с днем рождения поздравить! Ой, а у меня и нету ничего!

— О, господи. — Виктор усилием воли сдержал свои глазные яблоки от закатывания в потолок: — Лиля! Кто это такие вообще, эти Марина и Леша? И как они нам помогут, если они в городе, а мы тут? Или ты им позвонить можешь?

— Марина — работяжка, ей уже редакционные тексты доверяют и на вторую страницу статьи писать. А ведь она всего год как работает и уже на хорошем счету. — говорит Лиля: — вот прямо молодец девчонка, но у нее парня нет, потому что она Лешке не дает. А Лешка за ней ухаживает что сил нет, а она ни в какую. Мне кажется ему нужно порешительней быть. Напористее, понимаешь? Вот как ты ко мне утром на квартире приставал, помнишь? Еще Маша с нами в постели была и она…

— Лилька! Заткнись немедленно!

— Ой! Маша, чего ты дерешься!

— Сколько раз я говорил — не по голове, встряхнешь же. — вздыхает Виктор: — и вообще, видели бы меня сейчас маститые тренеры, боже, боже. Я поощряю рукоприкладство в команде…

— Ты бы вообще молчал, Полищук, сперва свою девушку научись в рамках удерживать… — шипит на него Маша Волокитина: — чтобы не болтала почем зря! У меня имидж!

— Это проигранная битва, Маша и ты это знаешь. Удерживать ее в рамках — добро пожаловать, я тебе даже рамок на базаре куплю, попробуй. И вообще не об этом сейчас. Давайте Марине и Лешке звонить в Колокамск, пусть Лешка твой там и купит нам все нужное, а мы ему деньги потом вернем, нужно нашей Айгуле плов сварганить…

— Звонить? — хмурится Лиля: — да как на дерево позвонишь?

— А?

Глава 19

Она лежала на массажном столе, чувствуя мягкое сопротивление поролонового мата под лбом и щеками, глядя на кафельный пол с развеселыми цветочками через отверстие для лица. Массажистка только что ушла, накрыв ее простыней и сказав, чтобы она полежала вот так еще минут десять и только потом собиралась… а еще чтобы не двигалась резко и поберегла себя в течение дня. И чтобы теплее одевалась, нельзя после массажа застудиться, обязательно заболеешь. Так что она лежала и лениво разглядывала цветочки на кафельной плитке. В голове было удивительно пусто и спокойно после того как Марина Михайловна, массажист со стажем, размяла совершенно все мышцы и связки в организме. Идти куда-то не хотелось совсем, особенно учитывая, что там — эта Синицына. Она закрыла глаза и вздохнула, вспоминая их недавнюю стычку. Все-таки Юля — ветеран, у нее в зачете четыре кубка области и на региональном уровне она выступала, ее уже армейцы к себе приглашают, а она…

Чьи-то ловкие пальчики пробежали по ее, накрытой простыней спине. Она открыла глаза и увидела, что на кафельных цветочках стоят чьи-то ножки в резиновых сланцах. Маленькие такие ножки, а каждый ноготь на аккуратных пальчиках был покрыт изумительным бледно-розовым лаком.

— Бергштейн. — сказала она вниз, в сторону кафельного пола, керамических цветочков и изумительного бледно-розового педикюра.

— Салчакова. — откликнулись откуда-то сверху: — как тебе массажик? Марина Михайловна просто супер, у нее руки волшебные. Я попросила, чтобы она тебя особенно промяла, потому что у тебя зажатости по всем телу… — ловкие пальчики между тем пробежались по спине, опустились чуть ниже… и Айгуля с легким изумлением

почувствовала, как эта Бергштейн — ущипнула ее за ягодицу!

— Эй, руки прочь! — возмутилась она, поднимая голову: — слышишь, мелкая?! А то сейчас встану и как наваляю!

— Ты сперва соберись в кучу. — посоветовала эта вредная Бергштейн, не собираясь убирать свои руки: — после массажа Марины Михайловны так сразу не соберешься кому-то валять. Так что ты пока в полной моей власти, Салчакова, вот! Что хочу, то с тобой и сделаю. А фантазия у меня богатая…

— А… ну и черт с тобой. — Айгуля опускает лицо вниз, разглядывая кафельный пол и ноги либеро в резиновых сланцах: — но ты не расслабляйся, я запишу все. В маленькую черную книжечку. Чтобы потом припомнить. Застану тебя вот такой же — беспомощной на массажном столе и…

— Как страшно. Слушай, Ая, а что ты с Юлькой не поделила? Ну то есть, понятно что Юлька она не душа компании вообще, но ты с ней как кошка с собакой вообще… — пальчики на ее спине замерли, словно ожидая ответа. Айгуля вздохнула. Говорить и двигаться не хотелось. Хотелось закрыть глаза и заснуть, только сперва отогнать от себя эту назойливую Бергштейн, что в каждой бочке затычка.

— Ты где такой лак для ногтей нашла? — спросила она вместо ответа на вопрос: — бледно-розовый…

— Нравится? Это мне ребята с кооператива подогнали, говорят, что настоящая Франция. Есть еще ярко-красный, а есть алый, ну типа «Алые Паруса», как у Грина. Хочешь, тебе подарю? Тебе какой цвет нравится? У меня еще бордовый есть, но это все…

— Удивительная ты девушка, Лилька. — бормочет Айгуля себе под нос: — и все-то у тебя легко получается. Витьку вот себе забрала… а я ведь его первая нашла.

— Так забирай! Только у него сперва спроси, а то я предложила Алене и Наташке Марковой его для повышения гормонального фона перед матчем, а он говорит, что так не делают. Что у него душа есть, а вам, говорит, только одно от мужчин нужно, а он так сотрется… Наташка говорит, что он себе цену набивает и что если бы мы на улице мужиков для поднятия гормонального фона искали бы, то там понабежало бы полгорода, а вторая половина завидовала бы. Правда про нас тогда точно гадости говорили бы так, что пришлось бы снова место жительства менять и…

— Снова? Что значит — «снова»? — Айгуля попыталась нахмуриться, но когда лежишь лицом вниз и кожу на лбу и щеках оттягивает в стороны мягким поролоновым валиком — хмуриться затруднительно.

— Ай, не обращай внимания. — ноги в резиновых сланцах с пальчиками и бледно-розовым педикюром исчезли из поля ее зрения. Она почувствовала прикосновения к ногам, сперва — к икрам.

— У тебя тут все тааак забито. Расслабься.

— Я на массажном столе после сеанса. У меня все расслаблено. Ты то чего приперлась, Бергштейн? Подружки твоей тут нет. — ворчит Айгуля. Ловкие пальчики скользят вниз и разминают ей ступню… неожиданно приятно.

— Юлька Синицына посралась с остальными. — вздыхает Лиля откуда-то сзади и сверху: — вещи собирает. А я осталась. Я с ней несогласна, но и ссориться на пустом месте…

— Что значит на пустом месте?! — Айгуля от возмущения приподняла голову и повернула ее назад, чтобы увидеть эту наглую Бергштейн: — да ты знаешь, что она сделала?! Она… да она… — девушка задыхается от негодования. Вот как объяснить этой Лильке? Ей же все в жизни легко давалось, она сразу с золотой ложкой во рту родилась, вон и тренер говорит, что есть «выигрыш в генетической лотерее», она и быстрая, и сильная и двигается так, словно каплю ртути на площадку уронили — тут и сразу же там! Против нее и Синицыной играть — как против стены бетонной, никакой надежды нет. Она при этом всем еще и гулять умудряется, каждую пятницу-субботу на танцах в парке зажигает и портвейн из горла глушит! Конечно, если ты такая, так тебе и делить с окружающими нечего, то-то она веселая и легкая в общении и все у нее друзья!