Трещины и гвозди
Шрифт:
Пробираясь по коридорам между галдящими школьниками, Адри выбирается на улицу и глубоко вдыхает свежий воздух, насыщенный влагой. Темные тучи нависают над самой школой, и вот-вот первые капли дождя прольются на стылую землю. Неприятный, промозглый ветер гуляет по пустынному заднему двору, заставляя Адри в одной кофте ежиться от холода. Она быстро проходит через весь двор в сторону стадиона, заворачивает за угол и скрывается от бдительного взора камер наблюдения. Каждый старшеклассник Рочестера знает эту слепую зону между двумя зданиями, но известно о ней и учителям. Многие предпочитают закрывать на происходящее здесь
Сегодня из-за непогоды здесь пустынно и тихо.
Адри чиркает зажигалкой, поднося маленький дрожащий в ладонях огонек к кончику сигареты. Глубоко затягиваясь, она облокачивается на кирпичную кладку стены и вставляет в уши наушники, чтобы на десять минут выпасть из реального мира и окунуться в виртуальный, в котором есть только цифровой шум и ничего больше. Но этот шум всяко приятнее реального.
Когда же реальный шум прорывается даже сквозь музыку и небрежную отстраненность Адрии от происходящего, она нервно дергается, оборачиваясь на источник звука.
Перемены – то время, которое нравится ей еще меньше, чем уроки, потому что в перемены обычно не происходит ничего хорошего. Школьники наконец освобождаются от оков вынужденного внимания, навязанного учителем, и беспокойные умы, ошалевшие от гормонов, на десять-пятнадцать минут вырываются на свободу. В перемены происходит все самое злое.
В паре десятков метров от скромного укрытия Адрии несколько пацанов громко гогочут, толкая худощавого мальчишку по кругу, точно мяч. Младшие классы. Их корпус совсем недалеко от этого места, и, видимо, здесь обидчики находят неплохую возможность унизить свою жертву так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Мальчишкам лет по десять, они смеются, обмениваясь злобными, совсем не детскими шутками, и подталкивают свою жертву друг другу. Мальчик по центру сжимается, прячет взгляд, но не особо сопротивляется, наверняка полагая, что лучше пережить эти несколько минут унижения молча, не подав виду.
Адри рывком выдыхает сизый дым, с горечью на языке наблюдая за происходящим.
– Эй, так и будешь терпеть?! – Школьник покрупнее, видимо, негласный лидер этой шайки, вырывает рюкзак мальчишки из рук и швыряет на землю. – Терпила лопоухий!
Остальные смеются, находя неуклюжую насмешку забавной. Злобный детский смех звенит у Адри в ушах, отскакивая эхом от воспоминаний.
Роудс кривится, вытаскивая второй наушник.
Ее так же пускали «по кругу унижения», только в другой школе, в одной из десятков до Рочестера – там, где узнали, что ее мать была на свидании с директором и таскала ему сэндвичи на работу. Он дважды приглашал Адри в кабинет, елейно улыбаясь и интересуясь, все ли у нее в порядке. Чем, конечно же, усугубил положение. В «кругу унижений» звучало всякое. Начиная с того, что ее мать директорская подстилка, заканчивая тем, что Адри теперь его любимица, за что будет презираема и гонима до конца дней. К счастью, ничего у матери с директором так и не срослось, и они быстро переехали в Коннектикут. Больше ее мать со школами не связывалась. И на родительские собрания тоже не приходила.
Но сколько таких школ и сцен Адрии пришлось пережить, прежде чем научиться с порога представлять себя правильно, – не перечесть. Угрожающий взгляд, «Только попробуй», первая стычка с обидчиками – все это, как ритуал, нужно было пройти почти
Адри судорожным выдохом выгоняет из легких весь дым, закатывая глаза к мрачному небу.
Почему это постоянно случается?
Мальчишка падает на землю, не удержав равновесия, и обидчики обступают его со всех сторон:
– Ну ты и жалкий, чудик!
– Пожалуешься маме, как в прошлый раз? И что она сделает?
– Может, заплачешь?! Давай, Итан, как девчонка!
Роудс жмется к стене затылком, скрипя зубами.
Можно просто докурить сигарету и вернуться в школу, не обращая внимания. Можно просто заставить себя поверить, что это не ее дело. Такое ведь происходит всюду, постоянно. Нужно просто пройти мимо, как проходят все. Ничего сложного. Ведь у нее есть еще пара минут, время, в которое можно побыть наедине с собой, собраться с духом, чтобы дожить эту пятницу и вырваться из этого мира до понедельника. Забыть.
Просто курить, просто забыться.
Но сигарета только сильнее отдает смоляной горечью. Никакого удовольствия не остается за тлеющим угольком, который нервно пляшет меж пальцев Адрии в россыпи тяжелых колец.
Ее ведь никто не спасал, почему она должна?
Почему ей не может быть просто все равно? Почему она должна в это ввязываться? Почему жизнь издевается над ней, ставя в неудобные ситуации?
Ни одного ответа.
Пальцы вздрагивают, откидывая сигарету на щербатый асфальт.
Какого черта?!
Адри выдыхает, чтобы с наскоку ворваться в реальность. Резко вынырнув из своего угла, в мгновение повышает голос до угрожающей тональности:
– Эй, отвалите от него! Пошли вон, мелкая шпана!
Школьники пугаются от неожиданности, но быстро оценивают перспективы – высокая, но худощавая старшеклассница не самого приличного вида. Маленькие шестеренки в их головах бегло крутятся, чтобы прикинуть последствия и заключить, что Адрия не представляет угрозы.
Самый крупный и самый борзый мальчишка супится и огрызается:
– Не твое собачье дело! – Адри бы удивилась такой дерзости от десятилетнего мальчишки, да только знает, что бывает хуже.
Угрожающе наступая в сторону пацана, она рычит:
– Ты прав, гаденыш, дело не мое, но, если вы, бестолковые индюки, – делая шаг ближе и нависая над мальчишкой сверху, она уничтожает его взглядом, – привлекаете столько внимания, приходится вмешиваться.
Мальчишка издает краткое «э-э», но Адри знает, что нельзя давать возможности вставить и слово. Если давить, то до конца. Резко кладя ладони пацану на плечи, она понижает голос до шепота, такого, чтобы мог расслышать только он:
– Если ты со своими дружками сейчас же отсюда не свалишь, в следующий раз они найдут тебя подвешенным за трусы в темном чулане вон за тем стадионом, – Роудс оглядывается на стадион для убедительности. – Искать им придется долго, а если выпадут выходные, то я вообще тебе не завидую, сопляк.
Пацан буравит ее взглядом, в котором читается не то злость, не то страх. Ему требуется несколько секунд, чтобы усвоить услышанное и оценить угрозу. Лопоухий мальчишка на асфальте наверняка не стоит того, чтобы проверять, насколько далеко может зайти нервная старшеклассница в своих странных обещаниях.