Третье рождение Феникса
Шрифт:
Сыщик тепло попрощался с Тарасом, поблагодарил за царское удовольствие. И не покривил душой - баня оказалась выше всяких похвал.
Вышел на улицу: заснеженный город показался старой боярской Москвой - вот-вот, визжа полозьями, пролетят расписные саночки, пронесут кони тяжелый возок, выглянет из терема в слюдяное окошко румяная, томная боярышня с косой до пояса… Только где эти терема? Где стремительные саночки? Остались от боярской Москвы одни воспоминания. Пожалуй, Василий Блаженный с его пестрыми куполами, семьюдесятью приделами, с его витыми колоннами, поддерживающими
В детстве мама иногда водила Славку по Кремлю, по Красной площади, и сама увлекалась, рассказывая о прошлом этого города, своим неповторимым лицом и своей историей не похожего ни на строгий Санкт-Петербург, ни на легкомысленный Париж, ни на великий Рим.
Вид новенькой, недавно приобретенной иномарки, успевшей покрыться инеем, вернул господина Смирнова в настоящее. Он сел за руль, включил двигатель прогреваться… позвонил Еве.
– Я еду из «Уюта», - сообщила она.
– Порадовать тебя нечем. Тарас Михалин никогда не был их клиентом. По-видимому, он нанимал домработницу либо частным образом, либо через другую фирму.
– Почему я так зациклился на этом?
– рассердился Всеслав.
– Ты у меня спрашиваешь?
– У себя! В какую смену сегодня работает Римма Лудкина?
– Во вторую, с обеда, - ответила Ева.
– В десять у нас был урок испанского. Ничего подозрительного не произошло. Людмила еще болеет, лежит дома.
– Спасибо, - улыбнулся сыщик.
– Информация исчерпывающая.
– Как баня?
– Великолепно. Впечатление незабываемое! Видел Тараса Михалина во всем ослепительном блеске его наготы. Красив, мерзавец, как греческий бог! Лучше тебе с ним не встречаться, дорогая. Боюсь, ни одна женщина не способна устоять перед таким телом. Но самое интересное - у него на бедре свежий след от глубокой царапины.
Ева ахнула.
– Значит, тогда в Марфине был все-таки он?!
– Вопреки логике и здравому смыслу… Впрочем, царапина - еще не доказательство. Он мог пораниться где угодно.
После разговора с Евой господин Смирнов отправился на оптовый продовольственный рынок, где работали Римма Лудкина и ее подруга из Самары. Ему хотелось понаблюдать за ними со стороны - к сожалению, сегодня только за одной Риммой. Она не должна знать, что является объектом его интереса.
Сыщик оставил машину на парковочной площадке, а сам пошел вдоль торговых рядов. Спустя сорок минут он увидел Римму: она продавала крупы, муку, сахар и консервы. Всеслав не стал подходить к ее прилавку. Он завел разговор со скучающей продавщицей моющих средств, пуская в ход все свое обаяние.
– Не холодно целый день стоять?
Рыжая толстуха средних лет в мохеровой шапке и телогрейке поверх шерстяного свитера подняла на него подведенные глаза.
– Ты бы сам постоял, тогда бы не лез с глупыми вопросами!
– прокуренным голосом гаркнула она.
– Я в Москве проездом, сестру разыскиваю, - игнорируя ее праведный гнев, заискивающе
– У меня вечером обратный поезд. Жалко, если не увидимся.
Толстуха смягчилась.
– А кто твоя сестра? Здесь народу много!
– Она продавец, Риммой зовут, фамилия - Лудкина. Может, знаете?
– Може, и знаю, только не по фамилии, а в лицо. Описать сумеешь?
Всеслав притворился донельзя расстроенным.
– Описывать я не мастер. Женщина как женщина… добрая, волосы крашеные.
– Сейчас они у всех крашеные!
– засмеялась рыжая продавщица и громко закричала: - Верка! Верка! Поди-ка сюда!
Откуда-то из-за полок с товаром вынырнула вертлявая бабенка помоложе, с белыми, похожими на паклю локонами, свисающими вдоль щек.
– Чё орешь-то?
– беззлобно поинтересовалась она.
– Тут человек сестру разыскивает, Римму Лудкину, - объяснила толстуха. И, обращаясь уже к Смирнову, добавила: - Верка у нас как справочник, всех знает!
– Римку-то? Знаю!
– обрадовалась Вера.
– Ее Люська сюда привела. Они так и работали вместе. А нынче Римка одна осталась.
– Какая Люська?
– уточнил сыщик.
– Людмила Дронова, - охотно рассказывала всезнающая Верка.
– Она из здешних ветеранов. Надоело ей ломаться за гроши, вот и уехала в теплые края счастья искать. И Римка за ней потянется, как нитка за иголкой.
Смирнов ничего не понял.
– Разве Людмила больше не работает вместе с Риммой?
– удивился он.
– Не-а… - тряхнула белыми локонами Верка.
– Дронова месяца три как уволилась. Она в Испанию подалась, на заработки. И Римку с собой звала, да та сразу ехать не решилась.
Ева внимательно изучила ссылки на материалы, которыми пользовался автор статьи, и ее энтузиазм сильно поугас. В основном это были личные семейные архивы, находящиеся за границей.
– Тарас Михалин отрицает свое отношение к статье?
– спросила она Всеслава.
Тот кивнул головой, не переставая жевать. Живописно украшенная колечками лука, собственноручно разделанная им селедка, тонко нарезанный черный хлеб и холодная водка - сей натюрморт говорил о сложных мыслительных процессах, происходящих в голове господина Смирнова. Непостижимым образом именно такая трапеза способствовала успешному ходу этих процессов.
– Зачем бы он тогда использовал свой псевдоним?
– удивлялась Ева.
– Я склоняюсь к мысли, что автор все же Мартов. У него псевдонима не было?
– Он почти не писал.
– Вот видишь?! Назваться Панкратом Раздольным он мог в шутку. Или… желал скрыть свое имя, а первое, что пришло на ум, - псевдоним друга. Представь, что Мартов хотел сделать Тарасу сюрприз.
– В виде статьи на сказочно-мистическую тему? Они оба ничем подобным не увлекались.
– Откуда ты знаешь?
– возмутилась Ева.
– Не все люди - сухие материалисты!
– Согласен, - вяло ответил Смирнов.
– Как там со ссылками? Есть с чем идти к эксперту?