Третий ангел
Шрифт:
В октябре вернулся в Москву из Лондона опричный посол Совин. Уже по тому, как вошёл, почуялось неладное. Ёжась, не поднимая глаз, передал царю письмо королевы и тайную грамоту королевского совета. Услышав перевод, царь онемел. Королева отклоняла союзный договор, уже одобренный её послом Рандольфом, а вместо него предлагала дружественный и сестринский союз. Добила царя тайная грамота Королевского совета. Совет милостиво соглашался принять русского царя как частное лицо в Лондоне, ежели он решит покинуть своё государство, что же касается английской королевы, то ей приют в Москве без надобности, ибо она своё отечество покидать
Это был крах. Всё обернулось так, как предупреждал Висковатый, царствие ему небесное. Англичане обманули.
Царь поднял голову и невидяще уставился на Совина. На виске синим червяком набухала жила, глаза налились кровью. Случившийся рядом Лензей подбежал озабоченно, захлопотал с ножами, выпустил целую миску чёрной крови. Приступ спас Совина от плахи.
На следующий день царь снова вызвал Совина для составления ответа королеве. Сцепив руки за спиной, прошёлся взад-вперёд, снова наливался яростью. После обычных титулов задумался, подыскивая хлёсткие слова. Наконец, нашёл:
«Думал я... — вкрадчиво начал царь, — что ты в своём королевстве сама государишься. А нынче вижу, что мимо тебя торговые мужики Англией правят. А ты при них состоишь аки ...пошлая девка!»
Совин побледнел:
— Надо ль так, государь. Королева, чать, — пробормотал он. — Нам с ней ещё дела делать.
— Что?! Споришь! — взревел царь. — Курву аглицкую защищаешь! Она меня на весь свет опозорила. Молчи и слушай. А ты пиши далее...
«Ну а коли ты так, то и мы свои дела отставим на сторону, а все наши торговые грамоты, которые давали о торговых делах ноне не в грамоты».
Это был разрыв. Англия враз лишилась всего, что имела в России. Худому миру царь предпочёл добрую ссору. Малюта перемигнулся с Грязным. Помимо всего прочего это означало, что царь женится на своей.
8.
К осени царь заболел. Две недели лежал пластом. После болезни сильно переменился. Стал тих и пришиблен. Снова рядился игуменом, много читал, писал примирительные письма европейским государям. С новой силой возлюбил музыку, сам сочинил псалом Михаилу-архангелу. Архангела сего, несущего в руце серп кровавой жатвы Божьего воздаяния, царь в последнее время отмечал особо, старался умилостивить.
Неожиданно для Малюты царь помирился с наследником. Почасту беседовал с ним перед сном, опять приставил к делам. Встревоженный Скуратов затянул старую песню: доколе тебе вдовствовать, батюшка-царь, худо лебедю без лебёдки, невместно государю без государыни. При всяком случае разжигал ревность к сыну. Шептал: ужо сынок раньше тебя женится, своим наследником обзаведётся, а там и сам государиться захочет.
Ещё и потому торопился Малюта, что кроме как на русской жениться царю в те поры было не на ком. С англичанкой рассорился, с поляками разодрался, со шведами, датчанами опять же в ссоре. Осталось только на своей природной. И снова, в который раз посетовал, эх, дурья башка, поторопился своих девок выдать, мог бы породниться…
Нежданно-негаданно появился у Малюты новый союзник. После гибели Лензея стали искать царю за границей другого лекаря. Нашли в Англии некоего Элизиуса Бомелия, родом из Вестфалии. В Кембридже немец добросовестно изучал медицину, но по-настоящему притягивал его мир тёмный, загадочный, тайны небесные и людские. Астрономии он предпочитал астрологию,
Приехал новый лекарь в Москву накануне казней на Поганой луже. Первым спознался с ним Малюта. Потолковав с Бомелием, рубанул напрямик: хочешь жить — будешь делать то, что я скажу. А иначе нашим попам отдам, они не то что английские, валандаться не будут. За волховании и чернокнижие мигом в срубе спалят. У нас с этим строго.
Потрясённый увиденными казнями, магик смиренно согласился и уже на следующий день был представлен царю. Будучи неплохим врачом сумел облегчить его страдания, и был щедро награждён. К собственному удивлению обрёл Бомелий в русском царе родственную душу — государь тоже был мистиком. С этого и началось восхождение вестфальца.
Однако приватные беседы царя с Бомелеем о небесных светилах не на шутку встревожили Малюту и он, недолго думая, нагрянул на дом к немцу. Испуганный вестфалец изобразил радушие, повёл показывать лабораторию. Колбы-реторты и прочие циркули-пыркули Малюту не заинтересовали, в науку он не верил, книг отродясь не читал, но когда немец обмолвился, что может изготовить любой яд — оживился. Стал расспрашивать и про астрологию, а когда понял, что сию науку можно тоже пристроить к делу, оживился ещё больше. Втолковал немцу, что должны по его разумению рассказывать царю небесные светила. Магик было возмутился, но Малюта молча положил на край стола перстень с огромным изумрудом, и Бомелий обещал сегодня же побеседовать со звёздами по всем интересующим Григория Лукьяновича вопросам.
С того дня небесные светила слились в удивительном хоре, регентом в котором был Малюта. Планета Венера была исключительна благоприятна для вступления в брак. Планета Юпитер, которая покровительствует августейшим особам, предостерегала царя о коварных замыслах неких единокровных особ. Воинственный Марс обещал новые испытания, которые можно преодолеть, опираясь на преданных слуг. И все планеты вместе предрекали августейшим особам в ближайшее время исключительное чадородие. Противиться такому единодушию небесных светил царь не решился и в сентябре объявил о своём намерении вступить в новый брак.
Бирючи во всех градах стали выкликать царёв указ. Царь хочет жениться, а для того всем семействам, где имелись девки на выданьи полагалось представить их для смотрин назначенным для сего государевым слугам. Во все концы страны выехали государевы люди с наказом отобрать две тысячи здоровых девиц. Малюта отставил розыск, отошёл от заплечных дел и, оттерев дворецкого Салтыкова, сам вознамерился искать царю достойную невесту.
Глава восемнадцатая
ГОСУДАРЕВА НЕВЕСТА