Третий флот
Шрифт:
Несколько дней он не появлялся на людях, а потом объявил: мы уходим. Собирались неспешно: все оттягивали сборы подсознательно или осознанно. Люди привыкли думать, что обещанный им Новый Мир уже найден. Уже строится…
Но вскоре Ударная эскадра (выросшая в числе), проседая от обилия людей и грузов, двинулась дальше на юг по цепочке островов. До зимних бурь они успели достичь острова, который был, пожалуй, крупнее Формозы — Лусона. Однако была это малоосвоенная земля, населенная дикарями, даже на фоне гаошаней.
Вот тогда-то Ким Ыльхва и сошел с ума. Насколько слепо полковник Ким верил
«Конечно, Ыльхву надо было заткнуть сразу, — вздохнул О. — Но кто же знал тогда…».
Ким собрал вокруг себя слабых духом и устроил мятеж. Большая часть — лучники из его рот, но были и другие. Армия Ли Чжонму начала убивать сама себя. Конечно, мятежники были легко побеждены, но никто особо не радовался той победе. К тому же, местные не проявили особого радушия к новым соседям. Беда заключалась и в том, что большая земля не могла прокормить Армию. Мало людей, мало полей, многие живут рыболовством и охотой.
Дотянув до весны Шестого года, Эскадра вновь пошла на юг по цепочке островов. Шли медленно, наткнувшись на постоянные встречные ветра, но, в конце концов, достигли такого огромного острова, что в нем, наверное, мог бы уместиться весь Чосон и весь Ниппон, вместе взятые. Но как раз здесь — на огромном Калимантане — путников встретили наиболее враждебно. Местный князь — султан Брунея — запретил входить чужакам в свои порты. И даже вскоре пустил вдогонку собственный флот.
Генерал Ли с Белым Куем, нанесли страшнейший разгром этим утлым корабликам. Но султан не испугался, а разъярился еще сильнее. Остатки его флота, его войска шли за чужаками по пятам, пытаясь причинить любой возможный вред. В этой войне было пожжено изрядно пороха… И хотя, из всех схваток Армия Старого Владыки выходила победительницей, она становилась всё менее грозной…
Да, они забрались уже так далеко на юг, что название «Южная армия» отпало само собой. Глупо так называться, находясь, на самом дальнем юге. Солнце уже светило над самой макушкой, тени полностью прятались под ступнями ног. Зимы здесь не было совершенно, жара не спадала даже ночью. Даже почти ежедневные дожди не давали полностью охладиться.
Это самый-самый юг, а все они тут — северяне.
…Годы летели перед глазами Гванука, в какой-то момент он даже перестал слушать, что ему говорит Хун Бао, держащий гранату, будто, живого скорпиона.
— Да нет, не опасно, — улыбнулся полковник Головорезов. — Главное, у открытого огня не держать.
После обмена подарками беседа двух командиров стала еще открытее и доверительнее. Хотя, оба они ни на миг не забывали о тех задачах, которые им поставили их предводители. Хун Бао то так, то этак выспрашивал у гостя, куда плывет Ударная эскадра. Гванук совершенно искренне отвечал, что не знает; как и вся Армия. Это было правдой. После бунта Кима главнокомандующий ничего не говорил своим полковникам, ставя лишь конкретные задачи. До ближайшего берега.
— А вы дальше куда собираетесь плыть?
— Увы, — грустно улыбнулся китаец. — В этом году у нас совсем небольшое путешествие. Только до Палембанга и обратно. Великий император полностью погрузился в подготовку
«Кажется, настал удобный момент» — решил Гванук.
— А вы уплыли из империи еще до начала этой войны? — с явно читаемой участливостью спросил он.
— Верно, — шаоцзянь насторожился.
— Не хочу быть дурным вестником, Хун, — Гванук развел руками. — Но на Калимантане мы встретили торговца из ваших земель. Они поведали нам грустные вести. Северный поход закончился ничем. Ваш император не смог настичь монголов. А потом… Он скончался. Еще в августе.
Минский офицер переменился в лице. Несмотря на всю свою выдержку, от неожиданности он утратил маску вежливости, которой славятся все жители империи.
— Ты уверен?
— Я сам разговаривал с тем торговцем. Он сообщил, что на престол взошел сын императора Чжу Гаоши, — такие детали чужаки не могли знать, и это была еще одна меткая стрела, пущенная в Хун Бао; Гвануку даже жалко стало этого неплохого, в принципе, парня. — Он в первый же день издал указ о прекращении плаваний Золотого флота. Корабли из Тайцана приказал перевести к Нанкину, грузы с него снять, всех чиновников вернуть в столицу, а нанятых людей — распустить. Еще он выпустил из темницы министра Ся Юаньчжи, который сразу начал воплощать все эти приказы.
Они действительно встретили у Калимантана торговца. Вернее, спасли его от озверевших моряков брунейского султана, которые пытались топить всё, что движется. Счастливый купец обнимал своих спасителей и, когда его начали расспрашивать люди Полукровки, охотно рассказал все свежие новости из Мин.
И эти были самые свежие. И Гванук их еще немного смягчил. Купец рассказал о тысячах разогнанных моряков, об отмене многих заказов для флота, запрете на вырубку лесов под корабли. Новый император был одержим жаждой экономии на всём. Досталось и армии, роскошествам в новой Северной столице. Но больше всего — невероятно дорогому Золотому флоту.
Вот уж воистину — Золотой.
— Грустные вести ты принес, пол-ков-ник, — минский офицер старательно выговорил незнакомое звание. — Я вот теперь думаю: а не пойти ли нам в трюм, и не выпить ли за упокой Золотого флота империи?
— Вино подсластит любое горе! — Гванук искренне постарался подбодрить шаоцзяня. — С радостью разделю с тобой чашу.
— Возможно, дорогой гость желает испытать и иные… радости?
— О чем ты?
— Я знаю, что в море многие испытывают тоску по женской ласке. У нас на корабле есть девушки, готовые ею поделиться.
— Шлюхи?! — Гванук аж подпрыгнул на месте, радостно ощерясь. — У вас есть шлюхи? Это лучший корабль на Земле! Быстрее к ним!
Глава 3
Что-то неприятно и монотонно долбило в несчастную голову Гванука. Кривясь от боли, полковник приоткрыл глаз. В ногах его койки сидел Токиток и задумчиво постукивал надутым бурдюком об опорный брус. Бурдюк глухо гудел от ударов, а внутри у него что-то перекатывалось. Плененные духи, что же еще…
«Опять стащил бурдюк со знамени» — с похмельной, а потому особо острой злобой подумал Гванук.