Третий флот

Кленин Василий

— Генерал тебя убьет, — меланхолично промычал Токиток, заметив, что его командир проснулся. — Выжжет тебе глаза по самую душу.

— Тебя забыл спросить, — мрачно бросил полковник. — За что ему меня убивать? За этих несчастных шлюх?

— Ты минцев чуть с ума не свел. Они, бедняги, уже за мечи хватались. А те девчонки не шлюхи. Они танка.

— Танка-шманка… — Гванук уже злился. — Какая разница? Всё равно шлюхи! Все они шлюхи…

— Эти девчонки из берегового народа на юге империи. Я узнавал. Сами нанимаются на корабли. Многие для того, чтобы заработать на будущую женитьбу. Моряки их уважают, даже в жены порой берут…

—

Ты говоришь мне об уважении?! — Гванук в ярости вскочил с постели. Голова вспыхнула от запоздалого удара боли, но ему было всё равно. — Хочешь, чтобы я уважал ИХ?

— Никто от тебя уважения не требует, — равнодушно пожал плечами рядовой Токиток. Пожалуй, единственный рядовой, которому было плевать на приступы ярости полковника. — Бить-то их зачем было? Напугал девчонок, переполошил матросов. Ты хоть помнишь, как было дело?

— Разумеется, помню!

Гванук врал только отчасти. Общая картина вчерашнего вечера пока очень смутно складывалась в его голове. Но это только спросонья! Он сейчас всё вспомнит. Полковник помнил, что Хун Гао был крайне расстроен вестями о том, что творит в Нанкине новый император. И Гванук, чувствуя вину, веселил его, как мог. Они оба изрядно выпили. Шлюхи старались вовсю…

А потом картинка в его голове начинала сбиваться. Гванук поймал какой-то лихой кураж!.. Заплаканные женские лица… Рука (его рука!) тянущаяся к хвандо, в который уцепились сразу несколько лапищ… Пьяные крики «Головорезы — к бою!»… И что-то уже совсем постыдное.

— Это ты меня оттуда уволок? — понуро спросил он.

Токиток не ответил.

— Ле Скандаль, — только и выдохнул он в потолок. А потом некстати, протяжно, будто, заговор, произнес. — Може онкор он пю де се пети пан франс моэлю…

Токиток уже неплохо лопотал на тайном языке, но до сих пор относился к нему как-то странно. Не как к очередной речи какого-то народа, а именно, как к тайному, колдовскому знанию. И многие фразы его интересовали не смыслом, а звучанием. И произносил он их совсем не к месту, управляемый какими-то своими мыслями и планами.

Потому что Токиток и был колдуном, шаманом. Точнее говоря, он был тангка. Хотя, сам это старательно отрицал. «Я теперь антишаман» — твердил Токиток, создав собственное слово тайного языка. Но Головорезы не верили. Головорезы рядового Токитока уважали и побаивались.

Они с ним столкнулись в горах Формозы, когда громили горные селения охотников-гаошаней. Токиток был молодым шаманом-тангка племени пайвань. Тем, кто впускает в себя потусторонние силы и защищает людей. Полуголый колдун, весь в крови, с топориком в одной руке и шипастым шаром на цепи — в другой, вел воинов племени на пришельцев с такими завываниями, что у Головорезов порой сдавали нервы. Тангка укрывал своих людей в лесах, устраивал засады, насылал проклятья, травил… Ловля шамана затянулась на целый месяц, пока в горы не затащили несколько пушек, и те не смешали в крошево скалы, землю, деревья в одном из тайных логовищ.

Что случилось тогда в голове Токитока неясно. Но спустя пару дней он сам пришел в Приют, сдался Ли Чжонму и объявил, что Старый Генерал теперь хозяин гор. И вручил ему бурдюк, в котором, по его словам, были пленены духи-хранители пайваней.

Кто-то хотел показательно казнить тангку-шамана. Но Гванук вцепился в него и забрал в свой полк. Токиток с удивительной покорностью пошел под власть знамени Звезды. Куда делась его былая ярость! Он послушно учился ходить строем,

метать гранаты, драться мечом, говорить на тайном языке. Всё это выходило у него одинаково не особо хорошо. Но Головорезы шамана приняли. Они верили, что у них теперь появилась особая защита.

Причем, Токиток отчасти сам был в этом виноват. Поскольку в полку служили представители десятка народов и племен, он, не спрашивая, принялся творить обряды и «отбирать» их духов! Отбирать и прятать в свой бурдюк.

«Служите Звезде, служите Старому Генералу, — говорил он возмущенным людям. — Ваши духи перед этой силой — ничто».

Был даже скандал, когда шаман-тангка спрятал в бурдюк самого Будду! Такого ниппонцы всей Армии стерпеть не могли. Будду Токитоку пришлось «отпустить», а сам шаман как раз тогда познакомился с красивым словом «Ле Скандаль».

— Принеси-ка воды, умываться буду, — вздохнул Гванук.

Токиток был плохим солдатом, так и не прибился ни к одной роте. В итоге стал денщиком полковника. Но так его никто не называл. Дело в том, что Гванук с годами доказал, что способен усмирить буйство любого Головореза. Однако самого Гванука мог усмирить только шаман с Формозы. И за это Токитока уважали сильнее, чем за колдовские умения. Хотя… может быть, это они и были?

Но от обязанностей денщика это его не освобождало.

Поднявшись на палубу фрегата, Гванук с ужасом понял, что солнце стоит уже непозволительно высоко. Вокруг сновали матросы и солдаты, кто-то что-то делал… а великий и грозный командир Головорезов только изволил вылезти из трюма. Даже не отчитался до сих пор о проведенной миссии…

«Великий Тангун! — мысленно застонал Гванук. — Ему ведь наверняка уже обо всем доложили…».

Поймав за рукав кого-то из своих бойцов, он спросил:

— Где генерал?

— На корме ходит. Давно уже.

Щеки Гванука запылали. Может быть, он уже давно смотрит на скандалиста… Полковник бросил скрытный взгляд на корму. Точно, стоит там! Но, по счастью, Ли Чжонму глядел куда-то в сторону. Густые черные волосы скрывали его лицо — и это давало некоторое облегчение.

Густые черные волосы… Уже начинаешь к этому привыкать, но не так давно Гванука едва удар не хватил, когда он утром заявился в дом генерала Ли (это было во время зимовки на Лусоне) — и вдруг увидел не седого старца, а черноволосого мужчину! Конечно, потом он многое обдумал и понял, что не было такой вот резкой чудесной перемены. Глубокий седой старик Ли Чжонму почти не поменялся на Цусиме. Но уже на Тиндэее он всё меньше походил на дряхлого старца, похудел, окреп. На Формозе в его седых волосах постепенно появлялось всё больше черной краски… Но эти перемены проходят как-то неприметно, когда видишь Ли Чжонму ежедневно. Однако в какой-то момент черноты в волосах стало резко больше, чем седины — и сразу стало заметно, как изменился генерал за последние годы. Он все еще был скорее стариком, но очень моложавым, бодрым, полным сил.

Чудесные перемены заметили многие (вернее, все), но после стольких чудес кто удивится еще одному чуду. Да и Токиток радостно тряс своим бурдюком, поясняя, что уже семнадцать духов верно служат главнокомандующему. И подмигивал.

…Тяжко вздохнув, Гванук поднялся на корму. Встал за плечом у генерала, который не шевельнулся, хотя, конечно, слышал шаги и, скорее всего, понял, кто подошел.

Помолчали.

— Что Чжэн Хэ? — тихо, почти робко, нарушил тишину Гванук. — Принял твое приглашение?