Третий курс
Шрифт:
– А мотив?
– Да сколько угодно! – горячо заговорил Голицын. – Например, они могли повздорить еще на «Небесном Сиянии» – или как там этот их лайнер назывался? Потом: в спасательной шлюпке – тоже могли что-нибудь не поделить. Да и вообще, мало ли что могут иметь друг против друга два ранольца?!
– Не убедительно, – с сомнением покачал головой Соколов.
– А что, по-твоему, убедительно? Что Лерка, Лонг и Ракеш Баччан и примкнувший к ним Рауль совместно гада замочили? Или Мак Мерфи и Фролов с конфедератами сговорились?
– Этим, кстати, пришлось бы тогда брать твоего
– Моего?! – возмущенно воскликнул Иван. – Тоже мне, нашел моего! Бери себе, не жалко!
– Так, что тут у нас раздают? – послышался сзади знакомый голос. Голицын оглянулся: в дверях кают-компании стояла Эмма. – Мне достанется?
– На всех хватит, – проворчал Соколов. – Подозреваемых делим.
– Подозреваемых? – переспросила Маклеуд, усаживаясь за стол. – А что, у нас их снова несколько?
– Это как посмотреть, – протянул Глеб. – С одной стороны, может и несколько. А с другой – так и вовсе ни одного не осталось.
– Как это – ни одного? А Танака?
– У Танаки алиби, – заявил Иван и подробно пересказал Эмме все то, что успел сообщить Соколову.
– Ясно, – кивнула Маклеуд, когда Голицын закончил свой рассказ. – Точнее ясно, что ничего не ясно… Ну что ж, – вздохнула она, – пойду обратно к Юннату.
– Э… К Юннату-то зачем? – удивленно вздернул брови Глеб.
– Зачем, зачем… Сказать, что его приказ не выполнен.
– Какой еще приказ? – спросил Иван. – Да, зачем он тебя вообще вызывал-то?
– Расспрашивал о ходе расследования. Вроде как ему откуда-то сверху, – Эмма картинно возвела очи к потолку, – поступило указание взять его под пристальный контроль.
– И что? – задал вопрос Соколов.
– Да что… Орал, как обычно… Что ничего толком не сделано, и вообще как мы допустили – и все такое…
– Да не, что орал – понятно. Я имею в виду: что за приказ-то?
– О немедленном аресте подозреваемого, – со вздохом проговорила Эмма. – Танаки то есть.
– А, понятно, – кивнул Иван.
– Понятно-то понятно… Ладно, пойду опять доказывать, что ни разу не верблюд… – опершись сжатыми кулаками на стол, она медленно поднялась. – Ждите, короче. Скоро вернусь…
Эммино «скоро» затянулось на добрых полтора часа, последние минут тридцать из которых Иван провел в одиночестве: обязанности вахтенного потребовали присутствия Глеба в рубке. Голицын и сам предпочел бы подняться на мостик: планировался довольно хитрый маневр, призванный при удаче сократить их отставание от «Бурка» на пару-другую очков, но сказано было ждать – он и ждал.
Но вот, наконец, дверь кают-компании открылась, и на пороге вновь возникла Маклеуд.
– Что так долго-то? – нетерпеливо поинтересовался Иван.
– Долго? – тихо переспросила девушка. – В следующий раз сам иди к этому идиоту – узнаешь, что, да почему, да отчего…
– Ну, уж нет, – замахал руками Голицын. – Я уж тут как-нибудь…
– Ты тут как-нибудь сейчас пойдешь, – все так же тихо перебила его Эмма, – и поместишь Танаку под домашний арест.
– Ага… Что?! – смысл сказанного дошел до Ивана не сразу. – Как под арест?!
– Молча. И желательно – быстро.
– Да ты… – Голицын едва не задохнулся. – Ты в своем уме?! У него
– Од-сун Свар так не считает.
– Плевать, что там считает или не считает Бешеный Юннат! Танака невиновен, это ж теперь ясно! Ты рассказала Юннату про значок?
– Рассказала, – устало кивнула Маклеуд.
– Про то, что Хирото физически не мог его подбросить?
– Разумеется.
– И что так называемое алиби его любимого Злодея строится ровно на тех же аргументах?
– Три раза разжевала.
– И что Юннат?
– Сказал, значит, у Танаки был сообщник. Вольный или невольный.
– Сообщник?! – захлебнулся от негодования Иван. – Кто же это, интересно?!
– Не знаю, – пожала плечами Эмма.
– «Не знаю»! – передразнил ее Голицын. – А кто знает?! Сообщник… Если начинать искать сообщников – все под подозрением окажутся! И Лерка с Лонгом и Баччаном, и Фролов с Мак Мерфи…
– Я не пойму, – голос девушки по-прежнему звучал негромко, словно каждое слово давалось ей с огромным трудом, – ты что, хочешь, чтобы Боголюбова, Лонг и Баччан тоже попали под арест? И к ним до кучи – Гальтиери, Фролов и Мак Мерфи? У Юнната с этим быстро…
– При чем тут я хочу? – осекся Иван. – Лично я вообще не хочу никого арестовывать – по крайней мере, пока чья-то вина не будет доказана. Надо продолжать расследование…
– Внутреннее расследование закрыто решением офицера-наблюдателя, – отчеканила девушка. – Это приказ. Подозреваемый подлежит заключению под арест – это тоже приказ. Дальнейшее – компетенция прокуратуры военно-космических сил Альгера, ее представитель поднимется на борт, как только экзаменационная программа завершится. Вопросы, од-ин?
– Полно! – зло прошипел Голицын. – И первый: кто на «Альге» капитан? Од-сун Свар или, может быть, все-таки некто од-ин Маклеуд?
В ответ Иван ожидал взрыва, даже, наверное, в какой-то мере провоцировал его, но вышло иначе.
– Что ты хочешь услышать? – спросила, тяжело вздохнув, Эмма. – Офицер-наблюдатель имеет право контролировать ведение внутренних расследований. Юннат, мне кажется, и сам рад бы был не лезть в это дело, но ему, похоже, недвусмысленно намекнули, что ответственность на нем. Вот он и закусил удила: разберусь со всеми и накажу кого попало – лишь бы потом никто не смог упрекнуть в бездействии. Думаешь, я не пыталась возражать? Пыталась, еще как пыталась. Итог – два официальных замечания к ряду. Еще бы одно – и здравствуй, отстранение. Оно и черт бы с ним: за кресло я, ты знаешь, не держусь – да и не такое уж оно мягкое, как может показаться со стороны, но на участь Танаки это никак бы не повлияло. Просто вся грязная работа досталась бы Майку – или кого бы там Юннат назначил «и. о.» из моих навигаторов. Спрятаться за их спину? Не в моих правилах. Ну и штрафные баллы «Альгу», опять же… Так что, возвращаясь к твоему вопросу, – голос девушки вновь зазвучал твердо. – Обязанности капитана корвета «Альг» по-прежнему исполняет од-ин Эмма Маклеуд. А обязанности командира силового подразделения означенного корвета, насколько мне известно, исполняет од-ин Иван Голицын. Не так ли? – ее изумрудного цвета глаза, казалось, были готовы прожечь собеседника насквозь.