Третий лишний

Ганова Алиса

– Лицемерная святоша!
– еще раз выругался Айзек, но выплескивание злости не помогало ему успокоиться, а, напротив, подхлестывало его раздражение.
– Мое имя уже выпачкали в грязи раз, другого такого случая не дождетесь!
– мстительно подумал он, пытаясь взять себя в руки и удержаться от соблазна, ворваться в комнату жены, высказать все, что думает и заявить, что более он терпеть не намерен.

Он вынужден был все время себя контролировать и это сильно угнетало его, настроение все чаще было плохим. Объяснять Кэтрин было без толку, любые доводы мужа она с

гневом и истерикой отвергала. Миссис Гриндл жила в своем мире и, в отличие от мужа, жила так, как ей было комфортно и душевно, и телесно.

– Черт, оказывается люди действительно сродни животным!
– волна раздражения снова поднялась. Он никак не мог отвлечь себя от подобных мыслей и придумать, куда ему направить нерастраченную мужскую энергию. Кэтрин запрещала ругаться, но переделать Айзека было не возможно, она смогла только добиться, чтобы он не произносил подобные слова при ней.
– Но ты ведь не сможешь залезть в мою голову?
– усмехался он.
– Не можешь! Иначе бы тебя, святошу удар хватил!
– продолжал он выплескивать злость.

Достигнув всего, к чему стремился, он не мог получить самого простого и естественного, что освящено церковным браком и положено ему на правах законного супруга.

– Вот и читай свои книжечки, и слушай таких же чопорных дур, только потом не удивляйся, что твой супруг опускается до такой мерзости!
– наслаждаясь ехидством, он рассмеялся, но смех его был злым.

– Надо же, мерзость! Только такие дуры, как ты, и могли назвать это мерзостью. С тобой это делать действительно гадко.
– разъярился Айзек и с силой швырнул стакан на пол, от чего тот разлетелся на мелкие осколки.

Его триумфальное возвращение в Блумсберг наделало много шума. Имя Айзека Гриндла теперь было синонимом успешного человека, прошедшего через неприятности, но смогшего их попереть. Кэтрин помогла ему в этом. Респектабельная и высокомерная, с отличными манерами, свидетельствующие о положении ее семьи, произвели на общество города впечатление, их хорошо приняли в городе, но именно из-за нее он был несчастлив.

– Мало того, что уродина, так еще и идиотка.
– он вспомнил ее жеманный голос. Айзек отчетливо понимал, кому он обязан своим возвышением, но платить столь высокую цену за это он был не намерен. Ему сильно захотелось сорвать свою злость на ком-нибудь, чтобы не только ему одному было плохо, но и кто-то еще разделил раздражение с ним. На вопрос, кого выбрать, у него уже был ответ. Он позвонил в колокольчик. Когда в кабинет вошла экономка, Айзек раздраженно бросил:

– Позовите Эмму!

– Она сейчас с миссис Гриндл, если...

– Тогда позже, когда закончат, позови.
– перебил он ее.

Мэри, видя, что хозяин не в духе, не решилась на дальнейшие расспросы. В душе она была несказанно рада, что паршивке, как она называла Ханну - Эмму, достанется. Она считала, что девчонке слишком повезло, и это ей не нравилась. С первого раза, как только увидела ее, Мэри поняла, что та легкомысленная вертихвостка, но с хозяином не поспоришь. А теперь, видя, что хозяин недоволен и служанке достанется, только от одного предвкушения о ее

наказании, Мэри ощутила радость.

– Да, мистер Гриндл.
– сказала она и вышла, поспешив в гостиную, где Эмма знакомила хозяйку со свежими газетами. Она встала у двери, стараясь дождаться паузы и прервать их чтение.

"Надо поспешить, пока он не успокоился. Пусть мерзавка попадется под горячую руку, чтоб не наглела".
– мстительно подумала экономка. Дождавшись, когда в комнате наступила естественная пауза, возникающая при перелистывании страниц, экономка вошла:

– Миссис Гриндл, прошу прошения, что потревожила, но мистер Гриндл просил позвать Эмму.

– Что-то случилось.
– оживилась хозяйка и с некоторым недоверием посмотрела на компаньонку.

– Я не знаю, мэм, мистер Гриндл мне ничего не сказал.
– сохраняя важный вид, ответила Мэри.

– Иди, Эмма.
– холодно сказала хозяйка и посмотрела на компаньонку так, будто ее уже обвинили в краже.

Ханна попыталась спокойно подняться с кресла, но ноги ее заплетались. Она повернулась к хозяйке и, стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила:

– Да, мэм!
– и направилась к двери.

Чего ожидать от мистера Гриндла, она не знала, но уже заметила, что у него своеобразная манера общения и приготовилась ко всему возможному. Постучав в дверь, она вошла.

– Проходите.
– сухо сказал мистер Гриндл.

Подходя к глубь комнаты, Ханна заметила, исходящий из-под ее но, треск, ничего хорошего это не предвещало.

Он как обычно сидел за столом. Посмотрев на мистера Гриндла, Ханна почувствовала, что он опять будет развлекаться, доводя ее до слез.

"Ну, что ж, придется вытерпеть".
– подумала она, пытаясь найти в себе выдержку и хоть капельку равнодушия к его грубости.

– Вы справляетесь с обязанностями, возложенными на вас?
– сходу спросил он.

– Да, мистер Гриндл.
– Айзек молчал, по нему было слишком очевидно, что он чем-то не доволен, поэтому на всякий случай уточнила: - Во всяком случае, я очень надеюсь, что справляюсь и миссис Гриндл мною довольна.

– Вот как? А думал, что стараться и надеться - это разные вещи.
– вспылил Айзек.

Не понимая, к чему он клонит, и, не желая позволить ему долго и медленно над ней издеваться, Ханна спросила его:

– Вы или миссис Гриндл чем-то недовольны? Если это так, то я прошу прошения. Впредь я буду еще более стараться.

– Правда?
– усмехнулся он.
– Значит, сейчас вы не выкладываетесь полностью?

– Я стараюсь изо всех сил, мистер Гриндл.

– Если вы стараетесь изо всех сил, тогда как вы можете обещать что-то сверх ваших сил?
– его взгляд был холодным и цепким. Неприятная улыбка не сходился с его лица, а глаза мистера Гриндла были полны гнева. Ханна почувствовала, что и в этот раз он не успокоится, пока не доведет ее до слез. Как она уже успела заметить из прошлых встреч, после того, как она расплачется, хозяин начнал потихоньку успокаиваться. Она не могла понять его мотивов, но решила, что он получит то, чего так жаждет. Ей это было не сложно.