Третий — не лишний

Джордан Пенни

Жизель остановила его, помотав головой.

— Осмелюсь предположить, она тоже была в здравом рассудке до того, как я родилась. — Она посмотрела на Саула и произнесла дрожащим голосом: — Теперь тебе известно, почему я никогда не попыталась бы забеременеть. Я так напугалась, когда заподозрила неладное. — Жизель начала дрожать. — Я молилась, чтобы это оказалось неправдой. Ты даже представить не можешь, что я испытываю, думая о том, что могу убить собственного ребенка. Мама собиралась убить нас, так как считала, что это единственный способ защитить нас от жизни. Это настоящее

сумасшествие. Сумасшествие, которое может передаваться от матери к дочери, от дочери к внучке. — Ее голос немного смягчился. — Я буду честной с тобой, Саул. Если бы не наследственность, я была бы безумно счастлива иметь детей. Особенно детей от тебя. Я таяла бы от счастья, наблюдая, как они растут и становятся похожими на тебя. В них было бы все то, что я вижу в тебе. Но это никогда не произойдет. Я не смогу жить спокойно, зная, что болезнь может передаться следующему поколению и мой ребенок будет нести ту же ношу, что и я. И то, что ты был против детей, стало, по сути, моим спасением. Так же, как и твоя любовь стала самым лучшим, что у меня было.

Саул прижимал жену к себе. Он чувствовал, что только сейчас начинает понимать, с чем ей пришлось жить долгие годы. Ее мужество и самоотверженность его поражали. Отказ от того, чего она так сильно хотела, во имя спасения других жизней, должно быть, самый отважный поступок, о котором он когда-либо слышал.

— Тебе стоило рассказать мне об этом раньше, — повторил Саул. — Вместе мы бы с этим справились.

— Это не твоя проблема и не твоя ответственность.

— Именно моя. Ты — моя любимая женщина. Неужели ты считаешь, что я позволил бы тебе пройти через это одной? Тогда я не имел бы права называться мужчиной, Жизель. Я думал, ты меня знаешь.

— Я знаю тебя. И я знаю, что ты не хочешь детей, а я не имею права их рожать. Я записалась на прием в одной из клиник через несколько дней, здесь, в Лондоне.

Саул обнял жену еще крепче. Он воспринял ее горе и отчаяние настолько близко к сердцу, что, казалось, сам ощущал их.

— В этом нет необходимости, — твердо сказал он. — Да, я не забыл, о чем мы договаривались. Но это было раньше… Я не стану притворяться и уверять, что рад твоей беременности, но ты носишь ребенка. Это непреложный факт. Почему бы нам не поискать специалиста по послеродовой депрессии?

— Нет смысла. Неужели тебе не понятно, Саул? — Жизель чувствовала, что еле сдерживает приступ паники. Ей казалось, она уже не в состоянии мыслить логически, а их ребенок даже еще не родился.

Их ребенок… Боль пронзила ее сердце.

— Ладно, давай не будем все решать сгоряча, — попытался успокоить ее Саул.

— Что ты делаешь? — спросила Жизель, когда он отпустил ее и отошел.

— Я позвоню Мойре и предупрежу, что не вернусь сегодня в офис. Я приготовлю нам по чашечке кофе, и тогда мы спокойно поговорим.

— Больше говорить не о чем. Ты теперь все знаешь. — Молодая женщина закрыла глаза и с отчаянием произнесла: — Как бы я хотела, чтобы ничего этого не было.

Не меньше, чем он сам. Но не ради себя — ради нее.

Саул решил, что Жизель стоит

развеяться, поэтому он повез ее в парк. Его сердце радостно забилось, как только он заметил легкую улыбку на лице жены, когда она догадалась, куда они направляются. Жизель всегда любила этот парк, и они часто ездили туда, чтобы неспешно прогуляться.

Однако Саул упустил из виду, что школы закрыты на каникулы, и расстроился, когда Жизель передернуло от звонких детских голосов. Следовало бы найти другое место.

Когда он посмотрел на жену, ее глаза были наполнены слезами.

Дети… Она мечтала держать на руках своего ребенка. Ее сердце разрывалось, страх переполнял душу. Саул, конечно, мог проконсультироваться со специалистами, но они не сказали бы ничего нового. Жизель собственными глазами видела, к чему может привести послеродовая депрессия. Она испытала на себе весь ужас этого недуга.

Саул притянул жену к себе. Его рука легла на ее талию. Как же он любил Жизель! Он чувствовал себя виноватым, поскольку не заметил, что она что-то таит от него. Тайна ее мучила и преследовала.

Жизель, погрузившись в свои мысли, не заметила камень на дороге и споткнулась. Прежде чем Саул подхватил ее, она инстинктивно прижала руку к животу, защищая жизнь, которая зарождалась внутри ее. Слезы с новой силой хлынули у нее из глаз.

Чуть позже Саул настоял, чтобы они пообедали в небольшом ресторане с видом на реку, несмотря на то что Жизель не была голодна.

«До отъезда в Ареццио надо отменить все встречи и быть рядом с Жизель», — решил он, наблюдая, как жена неохотно ест. Ее унылое лицо было бледным. Саул безумно боялся за нее. Он понимал, в каком состоянии находится Жизель, но не посмел сказать ей об этом, чтобы не расстраивать еще больше.

Он не сомневался, что следует найти хорошего врача, который поможет им справиться с проблемой.

Было довольно поздно, когда они наконец вернулись домой.

— Ты выглядишь усталой. Почему бы тебе не пойти спать? Я не потревожу тебя. Мне надо поработать.

«Он так говорит из-за того, что произошло вчера ночью», — догадалась Жизель. Но сейчас муж был нужен ей как никогда.

— Нет, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Я хочу тебя, Саул. Ты мне нужен.

Умоляющие нотки в ее голосе разрывали сердце Саула. Жизель, его Жизель нуждалась в нем.

Они вместе приняли душ, и прикосновения Саула были нежными и осторожными. Когда она заметила, как его взгляд опустился на ее плоский живот, то помотала головой:

— Не на что смотреть. Честно говоря, я только потеряла в весе.

«Потому что волновалась», — сообразил Саул. Однако Жизель ошибалась. Смотреть было на что. Ее груди на ощупь стали другими, они заполняли его ладони, когда он обхватывал их. Саул закрыл глаза от острого ощущения горя, которое нахлынуло неожиданно и, словно цунами, накрыло его огромной волной.

Когда он поцеловал Жизель, она прижалась к нему с каким-то отчаянием, спрятав лицо у него на груди.

— Если ты предпочитаешь не… — начал Саул.