Третий — не лишний
Шрифт:
Но Жизель покачала головой и прильнула к нему всем телом:
— Я хочу, Саул. Ты мне нужен.
Ей было необходимо хотя бы на несколько минут забыть обо всем, ощутить их близость, которую она боялась потерять навсегда. Ей надо было восстановить отношения с мужем, спрятаться от боли, которая, несомненно, ждала ее впереди. Жизель был нужен Саул и его любовь.
Он был нежен с ней. Но сейчас Жизель нуждалась не в заботе. Она не хотела, чтобы он подчеркивал ее уязвимость и хрупкость. Она не желала, чтобы за ней ухаживали и заботились. Так относился отец к ее матери, нуждавшейся
Она ждала, что Саул поведет себя с ней как всегда — как с женщиной, чьи страсть и чувственность равны его страсти и чувственности. Она хотела, чтобы они снова стали идеальными половинками одного целого, так подходящими друг другу, что невозможно сказать, где кончается одна и начинается другая.
Нежные поцелуи Саула и его легкие прикосновения не удовлетворяли Жизель. Она неистово прижималась к мужу, приподнимая его голову и показывая, каких ласк она жаждет. Ее язык надавил на губы Саула, вынуждая их раскрыться, и принялся с жаром и страстью ласкать его рот. Быстрые движения, затем более медленные. Наконец она почувствовала, что сердце Саула начинает биться быстрее и совпадает с ее собственным пульсом.
Жизель взяла его руку и положила ее на свою грудь, шепча:
— Потрогай меня, Саул. Желай меня, покажи мне, как сильна твоя страсть. — Но когда она заметила сомнение в его глазах, то добавила: — Мне не нужна твоя жалость. Я жду страсти. Хочу, чтобы огонь сжег все и оставил нас вдвоем. Мы окажемся так близко друг к другу, что ничто и никто не сможет встать между нами.
Ее голос переполняли эмоции, глаза горели от нетерпения. То, как она откровенно объяснила ему, чего хочет, обезоружило Саула. Он чувствовал боль Жизель каждой клеточкой своего тела, словно с него сняли кожу.
Он поднял руку и раздвинул пальцы. Жизель просунула сквозь них свои — палец к пальцу, ладонь к ладони. Саул закрыл глаза. Его переполняла любовь.
— Я люблю тебя больше жизни, — хрипло произнес он.
— Ты — моя жизнь, вся моя жизнь, — прошептала она в ответ.
Когда Жизель вновь прильнула к нему, он поцеловал ее столь страстно, что поцелуй немедленно вышел из-под контроля, заставляя их тела переплестись в танце страсти. У них было одно желание на двоих. Неистовая сила смыкала их тела и растворяла их друг в друге.
Лаская Саула, Жизель воспринимала его реакцию как свою собственную. Когда Саул захватывал ртом ее твердый сосок и нежно сосал его, он ощущал, как волны невыносимого удовольствия захлестывают и электризуют тело Жизель, передаваясь и ему.
Не было необходимости спрашивать женщину, готова ли она. Собственное тело подсказало Саулу, что она больше не хочет ждать. Он приподнял Жизель и прижал ее к стене душа, а она обвила его ногами.
Саул вошел в нее медленно, раздразнивая, затем наполовину вышел и вернулся во влажное тепло.
Жизель застонала, чуть ослабив хватку, и спустя доли секунды Саул тоже издал пронзительный стон, отпуская жену.
Позже, лежа в постели, Саул крепко прижал спящую Жизель к себе. То, что она рассказала ему, только усилило его любовь. Единственное, чего он желал, — защитить ее от всех
Во сне Жизель снова слышала крик ребенка — безнадежный, беспомощный, пронзительный крик новорожденного. На этот раз она видела его, такого маленького и беззащитного. Жизель протянула к нему руки, но он опять исчез. Где бы она ни искала — ребенка нигде не было, только крик разрывал ее душу. Женщина проснулась. Лицо было мокрым от слез, а тело болело от безысходности. Ее ребенок. Она так его хотела! Хотела дать ему любовь и все то, что должен получить человек.
Глава 9
Саул посмотрел на часы. Оставался еще час до его встречи с Гансом де Кипером. Узнав о беременности Жизель и о ее страхах, он отменил все встречи, кроме одной — с представителем датской компании, на счету которой был не один успешный проект по выращиванию овощей в парниках. Это было необходимо для Ареццио. Такую встречу перенести невозможно.
Саул попытался убедить Жизель пойти с ним, напоминая, что это ее идея, но она только покачала головой. Саул беспокоился, оставляя жену. Казалось, она все больше худеет. Вес таял от отчаяния и печали.
Скоро ей предстоит отправиться в клинику. Несмотря на то что Жизель собиралась сделать это одна, Саул был намерен сопровождать ее. Он нервно чиркал в блокноте, вспоминая прошлую ночь, когда он проснулся и заметил, что жена плачет во сне. Саул разбудил ее, и тогда она сказала ему, что слышала голос ребенка.
Он закрыл глаза и снова открыл их. Жизель говорила, что если бы не боязнь наследственного недуга, она была бы счастлива родить ребенка… Его ребенка. Саул посмотрел на каракули, которые выводил на бумаге, и замер. В блокноте, предназначенном для деловых записей, появились легко угадываемые очертания аиста, несущего ребенка.
Он в полном недоумении уставился на рисунок, затем оттолкнул стул и встал, чтобы крикнуть Мойре, сидевшей в соседнем помещении:
— Мне надо уйти!
— А как же мистер де Кипер? — запротестовала Мойра.
— Я вернусь вовремя. Если нет, задержи его. Мне обязательно надо поговорить с ним.
Прежде чем секретарь успела сказать что-либо еще, Саул открыл дверь и, натягивая по дороге пиджак, поспешил из офиса.
На улице он вынул телефон из кармана, не желая, чтобы кто-нибудь — даже Мойра, сама конфиденциальность, — слышал его разговор.
Набрав номер клиники, Саул попросил соединить его с главным врачом, а тот в свою очередь переключил телефон на доктора Смитерс. Та решила, что Саул хочет остановить Жизель, и предупредила, что только сама пациентка может отменить прием.
— Мне кажется, вам стоит позвонить своей жене, а не мне, — грубо ответила врач.
Саул вздохнул и отключил телефон. Он уговаривал Жизель по крайней мере найти хорошего специалиста по послеродовой депрессии, но каждый раз, как только об этом заходила речь, молодая женщина нервничала и начинала паниковать. Саулу приходилось менять тему. Жизель не сомневалась, что ей грозит участь матери, но Саул не мог себе это представить.