Третий — не лишний
Шрифт:
— Мне надо разбронировать номер в гостинице, — пробормотала Жизель.
— Уже сделано, — твердо сказал Саул. Значит, он не намеревался возвращаться в Лондон без нее. — Поторопись, пилот ждет. Я хотел сам сесть за штурвал, но не доверял себе, поскольку сильно волновался за тебя.
Слушая Саула, Жизель ощущала себя провинившимся ребенком, но промолчала.
Поскольку Саул занял место второго пилота, у них с Жизель не было возможности поговорить в воздухе. К тому времени, когда они приземлились в городском аэропорту, молодая женщина чувствовала себя как выжатый лимон — так
Они быстро добрались до дому на такси.
В прихожей пахло свежими лилиями, которые доставили утром. Люстры сияли. Эти люстры были изготовлены на польской фабрике, предоставившей рабочие места людям, которые долгое время были не трудоустроены. Кроме того, там на специальных курсах обучали молодежь, не имеющую опыта. Взгляд Жизель коснулся стены, окрашенной в цвет, которого она долго добивалась, — белый с легким отливом серо-голубого. Он был таким же, как небо над Челси и протекающая неподалеку река. Но сегодня домашняя атмосфера не принесла обычного успокоения.
— Похоже, ты сейчас упадешь, — заметил Саул. — Иди умойся, а я пока приготовлю для тебя что-нибудь горячее и принесу наверх.
Как ни хотела Жизель принять расслабляющую ванну, она решила, что душ лучше, поскольку вероятность того, что она уснет в ароматной пенистой воде, была слишком велика. Молодая женщина была измотана, но все же прежде, чем пойти спать, необходимо выяснить, правильно ли она истолковала слова Саула. Он действительно хочет ребенка?
Как только Жизель вышла из душа, завернувшись в толстое махровое полотенце, Саул поднялся к ней.
— Какао?! — удивленно воскликнула она, увидев в его руках две кружки с горячим ароматным напитком.
— Нам всегда давали какао в интернате, если настроение было на нуле.
— Я даже не знала, что оно у нас есть.
— Не было. Я купил сегодня. — Он поставил кружки на прикроватную тумбочку и повернулся к жене: — Жизель, надеюсь, на самом деле ты не планируешь отдать нашего ребенка на воспитание.
— Еще как планирую. Так он, по крайней мере, будет жив и… в безопасности.
— А как же любовь матери? — разозлился Саул.
Жизель передернуло. Ей было хорошо известно, с каким трепетом относится муж к необходимости ощущать материнскую заботу и любовь, потому что ему было в ней отказано.
— Я всегда буду любить нашего ребенка, — сказала она. — Но ради его же блага…
— Мы проконсультируемся у профессора, Жизель. Ты станешь замечательной мамой, и я не позволю тебе даже думать о том, чтобы лишить малыша твоей любви и твоего участия в его жизни.
Губы Жизель дрожали.
— У него будешь ты, если ты действительно хочешь того, что сказал в присутствии Мод. — Она с трудом произнесла эти слова, страшась услышать ответ.
— У него буду я, — твердо проговорил Саул, — и ты.
— Как бы мне хотелось верить в это, но я боюсь подпускать себя к ребенку. Я уже люблю его, Саул.
— Не ты одна, — улыбнулся он. — Сам не понимаю как, но я только о нем и думаю. Особенно с тех пор, как ты призналась, что хотела бы иметь детей от меня, сложись все по-другому. Так же как ребенок растет в тебе, растет мое желание оберегать его. В моей
Надежда, вера, радость, жизнь… Эти слова вспыхнули в голове Жизель, словно звезды на ночном небе.
— Ты передумал? Ты хочешь нашего ребенка?
Ее голос был мягким, полным любви, которую она испытывала к самому лучшему из мужчин. Саул был достаточно силен и не побоялся продемонстрировать ей свою слабость. Он изменил взгляды на мир ради зарождающейся жизни, которую они создали.
Саул кивнул:
— Не спрашивай меня, как это случилось, потому что ответа на этот вопрос у меня нет. Все, что могу сказать, — я вижу вас вдвоем, и вы творите невероятное. Вы заставляете меня испытывать эмоции, которые, как я всегда считал, мне недоступны.
— Саул, ты даже не представляешь, как много это значит для меня. Ты будешь рядом с нашим малышом, даже если я не смогу. Он или она будут расти, имея твою любовь и защиту.
— Жизель, не говори так, словно ты не будешь частью нашей семьи. Ты обязательно будешь.
— Ты не можешь знать. Мы оба не можем. Но теперь мне намного лучше, теперь я стала сильнее. Уверенность в том, что наш малыш получит твою любовь, придает мне сил. Я пойду к профессору, и мы предупредим его: не важно, что произойдет со мной… у ребенка будет отец. Однако согласится ли он принять нас?
— Согласится. Я уже поговорил с ним, и он просил передать тебе, что прекрасно понимает твое состояние. Мы оба будем воспитывать нашего ребенка, моя дорогая. Я не сомневаюсь в этом. — Голос Саула дрожал от переполнявших мужчину эмоций.
Он взял руку жены и крепко сжал ее, глядя в глаза, которые любил больше всего на свете:
— Мы найдем выход, Жизель. У нас все получится. То, что произошло с твоей мамой, — ужасная трагедия. Мне трудно представить, через что тебе, шестилетней малышке, пришлось пройти без какой-либо помощи.
— У меня была двоюродная бабушка, — с нежностью в голосе напомнила ему Жизель. — Мод — замечательная. Она все объяснила мне, когда я стала достаточно взрослой.
— Но ее объяснения не избавили тебя от страха, от горя, которое всегда с тобой, — возразил Саул. — Не избавили тебя от чувства вины, несмотря на то что ты — последняя, кто должен был бы испытывать его в сложившейся ситуации. — Его рука сжала ее еще сильнее. — Тебе надо просто остаться самой собой. Ты — колесо, на котором крутится моя жизнь, сердцевина всего того, что я делаю. Я даю слово, что найду способ избавить тебя от страхов. Медицина далеко ушла вперед с тех пор, как ты родилась.