Третий – не лишний!
Шрифт:
Я сжалась под одеялом. Эти два пещерных человека были так непохожи на тех мужчин, которых я знала и которым доверяла.
– Когда я ее найду... – завелся Эмилио.
Я не выдержала и выползла наружу, чтобы явиться живым укором чьей-то совести. Ага. Да моей наивности надо памятник отлить! При жизни!
Трезвые, как стеклышко, но злые и мрачные мужья, при виде меня почему-то решили, что это я вернулась из побега. Ну да, ну да... проверить мое наличие на кровати под одеялом они не могли! Кондиция не позволила!
А
– Сейчас ты будешь наказана! – рявкнул Филлипэ, крутя в руках замшевые ленты.
– За что? – не поняла я, отступая от них и переводя взгляд с одного на другого.
– За побег! – подступал ко мне Эмилио, как дикий кот. – Ты на всю свою жизнь запомнишь и усвоишь один урок: нельзя от нас убегать!
– Вы этого не сделаете! – напружинилась я, отчетливо понимая, что оказалась в комнате с двумя маньяками. – Вы обещали...
– Мы обещали о тебе заботиться, дорогая! – схватил меня Эмилио, скручивая назад руки. – И мы позаботимся, чтобы ты этому не мешала!
– Мальчики, – попыталась я уговорить их, достучаться до спящего где-то разума. – Мы же все решили. Зачем же так-то?
– Чтобы из твоей хорошенькой головки, – зло засмеялся синеглазый, связывая мне ноги. – Навсегда испарилась мысль даже о возможном побеге.
Когда меня основательно связали и уложили на живот, Эмилио положил рядом со мной несессер, из которого достал сверток из замши. В нем обнаружились короткие и толстые иголки – на вид стальные, золотые и серебряные. В темноте они светились синеватым светом.
«Радиоактивные», – мелькнуло в голове, и я забилась в своих путах, отчаянно желая вырваться на свободу. – Не надо!
Кто б меня слушал! Только прижали к кровати, безо всякого почтения перевязав запястья и притянув их к столбикам кровати.
– Я буду звать на помощь, – дергала я веревки, испытывая дикий страх перед неизвестным.
– Зови, драгоценная, – отозвался Эмилио. – И так наш приятель Джулио в гости на кровать усердно напрашивался. Будешь кричать – обязательно нагрянет, сочтя приглашением.
Мне стало дурно.
– Я вас ненавижу! – выкрикнула все еще надеясь на что-то. Но они только хмыкнули и заткнули мне рот кляпом.
Расширенными от ужаса глазами я смотрела как Эмилио аккуратно положил иглы в баночку, пахнущую крепким алкоголем. После чего меня протерли этим же составом с головы до ног.
И потом началась экзекуция.
Необычными ввинчивающими движениями в меня вгоняли иголки разной толщины с забавными шляпками, похожими на канцелярские кнопки или обивочные гвозди. Это было небольно, или почти не больно. Десяток пугающих игл разместился в моем теле по самую шляпку, пошел уже второй...
Но странное дело, с каждой иголкой у меня нарастало чувство жара, пока не начали гулять волны по всему телу. Сначала у меня пересохли губы, потом отвердели соски. Еще минут через
Да уж, это факт, меня пробило на секс как никогда! Я начала мучительно желать мужчину. И если бы только это!
Прошло еще минут пятнадцать. Кроме ушей, в которых мои мучители оставили золотые иглы-заглушки наподобие завинчивающихся гвоздиков, из меня вынули все иглы, все четыре десятка.
Мужчины вынули кляп, развязали веревки, прекрасно осознавая, что в таком состоянии я не способна внятно соображать.
Меня корчило в муках желания, выгибало в поисках удовлетворения. Я была готова молить об освобождении, даже если бы пришлось для этого унижаться.
– Готова, – с удовлетворением заметил Эмилио. – Стерци всегда действуют безотказно.
Мужчины, переглянувшись, разделись и принялись меня ласкать. И, о ужас, я начала кончать каждые две-три минуты. И кончала так, как никогда в жизни. До бешеных стонов, искр из глаз, воплей «возьми меня!».
Я прекрасно понимала, что это неправильно, ужасно, унизительно, но поделать с собой ничего не могла. И продолжала биться под двумя мужчинами, кончая практически беспрерывно.
А они, довольные, не забыв о смазке, уже медленно входили в меня с двух сторон, положив на бок. Мои крики множественных оргазмов радовали их мужское эго, доставляя громадное моральное удовлетворение. Когда в меня вошли до упора два приличных дрына и начались наши обычные качели: туда-сюда, – я, униженная, красная от стыда, практически умоляла взять меня посильнее, пожестче, грубее. Что ж, они не отказали мне в моей скромной просьбе и удовлетворили насильно привитое желание.
Филлипэ сел на подоконник и нанизал меня на себя влагалищем. Со спины подошел Эмилио и сделал то же самое, насаживая сзади.
Они брали меня грубо, больно, жарко, невероятно страстно. Умом я понимала: происходит неладное, от этого у меня даже выступили на глазах слезы протеста – но тело... сдуревшему телу не прикажешь. Оно до неприличия жаждало грубого животного траха, оно его просило – нет, черт возьми – требовало!
А мои хозяева-господа просто наслаждались моим унижением, упивались им. Видимо, мужчинам льстило, что я продолжала каждые несколько минут испускать крики оргазма.
Через час, когда у меня уже начала зверски болеть поясница и появилось ощущение, что меня только что переехал трактор или даже бульдозер, истязатели напоили меня какой-то странной жижей, накапанной в рюмку, и со словами: «Так у нас обычно наказывают непослушных жен, запомни, Магдалена», – безмерно довольные, удалились. Думаю, чтобы принять очистительные процедуры.
Меня они сразу не трогали. Видимо, после такого перемещать пострадавшую не показано. Лишь накинули сверху одеяло, чтобы не замерзла, и погасили свет.