Третий – не лишний!
Шрифт:
Мужик остолбенел, разглядывая меня, как будто я за эту минуту эволюционировала от обезьяны до высшего разума, минуя стадию «человек разумный».
– Ты не должна стоять! – взвизгнул он, откладывая в сторону данайские дары.
– Хорошо, – не стала я кочевряжиться, заодно решив потянуть время. – Я сяду, – и присела в кресло.
– И сидеть! – все так же визгливо сообщил он мне.
– Да на тебя не угодишь, – расстроилась я. – Что за вьпфутасы над бедной женщиной? Не так стоишь, не так свистишь! Чего
– Ты не должна все это делать! – уверенно заявил этот жулик, переминаясь с ноги на ногу.
– А почему не должна? – Упорство – наше второе я. Даже первое. – Огласите весь список претензий, пожалуйста!
– Потому что после снадобья, которым тебя напичкали твои мужья...– уставился он на меня, облизывая губы.
Не поняла намека? Чего это он при мысли о них слюной исходит? Ну-у-у... тут два варианта: либо он каннибал, либо тесно общается с ге... с магами.
– То, что ты, селекционер доморощенный, к этому руку свою приложил – я в курсе, – нахмурилась я. – А вот зачем... мне интересно.
– Да, – гордо раздул зоб Джулио. – Это при моей помощи и подсказке они воспользовались вирутой!
– Маладца! – похвалила я его. Тяжело засопела: – А если б я чего-нибудь откинула?
– От вируты не умирают, – отмахнулся он. – Только становятся восприимчивыми и очень послушными. А при двойной дозировке... ведь они тебе не двадцать игл вкатали, все сорок, верно?.. – Этот урод благоухал от счастья, как бузина под забором.
– Допустим, – поощрила его я. – Считать было некогда. Были более насущные дела.
– Значит, все же сорок две, – хихикнул этот мелкий пакостник с замашками опасного террориста. – А при несвоевременном принятии противоядия тело деревенеет и перестает реагировать вообще.
– То есть ты рассчитывал сделать из меня манекен? – разозлилась я окончательно. – Зачем?
– Молчать!.. – рявкнул гость. Чтоб ему кость от рыбы до простаты дошла! – Когда мужчина разговаривает.
Я запечатала рот ладошками и выпучила глаза, намекая на продолжение беседы. Когда-то же гуляющие сами по себе мужья должны вернуться с добычей. Хорошо бы не через пару десятков лет. Столько я наедине с этим чудом-мудом не протяну.
– Так вот, милая красавица Меливда, – Джулио с огромной патетикой пошел разводить вступление.
– Кто-о-о? – я забыла, что починяю свой примус, когда услышала новое имя.
– Мою жену будут звать Меливда! – заявил мне безумец, делая шаг в мою сторону. – Я давно так решил!
– А она согласна? – поинтересовалась я из вежливости.
– А кто ж тебя спросит? – мерзко хихикнул он, пританцовывая на месте.
Понятно! Еще один с манией величия, комплексом Наполеона и шизофренией с уклоном в парановд. Просто моровое поветрие какое-то!
– Зайка моя, – осторожно сообщила я ему. – У мужчины есть одна деталь в
– Вот это? – осклабился он, хватаясь за промежность.
– Это, тазик мой, член, – фыркнула я. – А достоинство – это нравственная категория. Почему вы, мужчины, совмещаете одно с другим – мне до сих пор непонятно!
– Вот когда станешь моей женой, – надулся Джулио, потихоньку сокращая расстояние между нами. – Перестанешь думать вообще!
– Ух ты! – изумилась я, на всякий случай отъезжая с креслом назад. – Что в сексе иногда до горла достают – я знаю, но чтобы до мозга! Это вообще-то женская привилегия. И у меня как бы уже есть два мужа. Третьим будешь?
– Если ты об этих двух... – Он что-то такое быстро и эмоционально высказал, я сумела разобрать только окончание, нечто вроде «-цо». Впрочем, точно не гарантирую и не ручаюсь.
– Ты уверен, что мы говорим об одних и тех же людях? – нахмурилась я. – Честно, в некоторых определениях я с тобой почти согласна, но в основном против!
– Они скоро познакомятся с предками! – подскочил он на метр от злости. От его тона и слов вдоль спины промчался холодок плохого предчувствия.
– Родственников давно не видели? – скривила я губы. – Соскучились? Слушай, какой ужас! Я только сообразила, что у меня наверняка две свекрови. Джулио, если ты сирота, то твои ставки повышаются!
– Они умрут! – рявкнул мужчина, начиная нервно грызть ошейник.
– От счастья? – широко распахнула я глаза. – А что такого случилось? Ты научился показывать фокусы? Это сейчас предпоказ?
– Они умрут навсегда! – заорал безумец, откусывая от ошейника пряжку и начиная ей давиться.
– А что, можно умереть временно? – хлопнула я ресницами. – Тут живой, а здесь не очень? О-о-о! Как ты прав, мудрый ежик! Это же импотенция!
– Молчать! Сидеть! Слушать! – заскакал сумасшедший, начиная размахивать своей мухобойкой и вытаскивать изо рта то, осталось от ошейника. – Тут я говорю!
– Ты, Цицерон от мазо, орешь, как автомобильный клаксон в четыре утра, – невозмутимо сказала я, поглядывая на дверь. – Говорю тут пока я.
– Ты невыносима! – поставил он мне диагноз.
– Смотря с какой стороны смотреть, – возразила, начиная беспокоиться. Если этот подарок решит мне себя подарить, то вряд ли я смогу отказаться. Поймает и насильно себя подарит. – Поперек я гораздо уже, чем вдоль.
– Твои так называемые мужья, – прошипел он. – Совершат самоубийство!
– Кем называемые? Давай уточним этот немаловажный факт, – вынесла я ему предложение и заодно и мозг, чтобы два раза не ходить. – У меня вообще-то печать есть. Правда, не в паспорте, но это, в сущности, такие мелочи. Какие могут быть счеты между близкими...