Третий шеар Итериана
Шрифт:
Какое-то движение слева от Холгера заставило Тьена отвлечься.
Арсэлис, до поры скрывавшаяся в тени мужа, шагнула вперед, прижав к груди руки. Губы флеймы шевельнулись, но сорвавшиеся с них слова утонули в душном полумраке. Стены давили, огонь сжирал воздух — это тоже было частью плана, как и смертоносные тени… Но что она все-таки хотела сказать?
— Эйнар, — разобрал со второй попытки Тьен. — Эйнар… где?
— Что?! — его передернуло от негодования, и ильясу насторожились, поймав всплеск
Как она могла подумать?!
— Где? — повторила шеари громче. Не требовала — молила. И вместе с тем обещала самые страшные муки, которые только может дать пламя, если вдруг…
— Далеко отсюда, — ответил Тьен. — Мой брат не имеет отношения к тому, что случилось тогда, и я решил, что ему не стоит участвовать в сегодняшней встрече.
Поверила? Вроде бы.
Он не станет играть на ее чувствах. Мог бы, но не станет.
Как и поить ильясу новыми переживаниями. Они и без того сильны: ослабь контроль, все здесь зальют кровью.
Он не подлец, не безжалостный мститель. Он ищет справедливости, но о том, что любыми средствами — солгал. Это не та ложь, что наполнит силой тьму, но та, которую может разгадать Холгер, и тогда правителю останется только дождаться, когда его блеф станет очевиден…
Однако пока Холгер ничего не заподозрил.
Только вздохнул с облегчением, услыхав, что Эйнару ничего не грозит, — почти неуловимо, но не для того, кто раньше звуков различал эмоции. Значит, тревожится о сыне.
Промелькнувшая у Тьена мысль о превратностях отеческой любви всполошила ильясу, и шеар, зло скрипнув зубами, зарекся размышлять на подобные темы.
Пещеры завораживали.
В мягком желтоватом свете, источник которого Эйнар так и не смог определить, стены и своды, покрытые коркой разноцветных кристаллов, то расширялись, то сужались, создавая странный эффект: казалось, что камень идет волнами, теряя четкие очертания. Воздух рябил, а каждый звук уносился вглубь горы, чтобы спустя несколько секунд вернуться вибрирующим эхом.
— Прелестно! — восхищенно воскликнул шеар.
— Лестно-лестно! — отозвались из недр.
— И куда же нам дальше?
— Дальше-дальше…
— Налево или направо?
— Право-право…
— Идем, — Эйнар потянул замешкавшуюся сильфиду за рукав. — Нас зовут направо.
— Задали бы вопрос по-другому, звали бы налево, — пробурчала чем-то недовольная Эсея.
— Ну, хочешь, сама выбери, — предложил мужчина.
— Выбери-выбери, — поддержал голос гор.
— Уже выбрала один раз. Теперь без разницы.
Шеар пожал плечами: без разницы, так без разницы. Но ведь сама позвала. Расписывала, какая тут красота.
Не соврала. Но и пяти минут не прошло, как они вошли под узорчатые своды, и жизнерадостную сильфиду
Эйнар догадывался, что могло стать причиной подобных перемен, однако предпринимать что-либо по этому поводу не торопился.
Девушка не выдержала первой:
— Шеар Эйнар, я должна вам сказать…
Она запнулась, закусила губу и опустила смущенно глаза. Щеки вспыхнули румянцем.
— Эсея, — шеар осторожно взял ее за руку. — Я… тоже хотел сказать… Но, быть может, нам лучше остаться друзьями?
— Вы о чем? — встрепенулась сильфида.
— Я? — Эйнар выронил ее ладонь и отступил на шаг. — А ты о чем?
— О пещерах, — она тоже отшагнула назад. — Понимаете… тут… времяидетиначечемснаружи…
— Ненавижу, когда ты начинаешь так говорить… Что?!
— Этьенменяпопросилвасувестиситериана, — выпалила сильфида. — Наверноеужеднядвапрошло…
— Сколько?!
— Днядва, — пискнула она, сжавшись.
— У-у! Днядва! — передразнил он сердито. — Зачем?
— Ончтотозадумалопа… Он что-то задумал, — сильфида взяла себя в руки, а Эйнара — за руку и потащила в сторону выхода. — Что-то опасное. Поэтому и не хотел, чтобы мы были на приеме. Но, может быть, мы еще успеем!
Вот и дружи после такого с девушками! Вот и доверяй братьям!
А уж как отец рассвирепеет, если он и правда опоздает к началу приема!
Хотя, если верить тому, что рассказывала на лету Эсея, у родителя сейчас хватало других проблем…
Холгер предполагал, что без проблем этот прием не пройдет, но реальность превзошла все ожидания.
Каменная ловушка. Зловещий полумрак. Дрожащее пламя светильников. Воздух теплый и спертый. Два десятка ильясу. А хуже всего — ощущение полного бессилия. Правитель и после схваток с пустотой не испытывал подобного. Сила не покинула его, но стала неуловимой, непослушной. Он чувствовал каждое из начал, землю, огонь, воду, воздух, и ни к одному не мог дотянуться.
В запаянном наглухо склепе властвовала тьма. Но эта сила ему не подчинялась. Только один управлял ею.
Шеар-полукровка.
Темный шеар.
Его сын…
— Знать правду — мое право! — Этьен находился шагах в десяти от него, но Холгер ясно видел его лицо и горящие гневом глаза. — Думаю, все присутствующие согласятся с этим.
Они согласятся с чем угодно, лишь бы выйти отсюда невредимыми.
Выйдут, и что потом?
Неужели этот мальчишка не понимает, какие последствия будет иметь его поступок?
— Даже четверо не оспаривают этого, — добавил сын веско. — Иначе мне вряд ли разрешили бы воспользоваться… такой помощью.