Треугольная шляпа. Пепита Хименес. Донья Перфекта. Кровь и песок.
Шрифт:
– Ты, должно быть, сильно проголодался,- сказала донья Перфекта.- Сейчас мы дадим тебе позавтракать.
– С вашего разрешения,- возразил Пене,- я пойду стряхну с себя дорожную пыль…
– Ты прав. Росарио, отведи брата в его комнату. Только не мешкай, дорогой. Я пойду распорядиться насчет завтрака.
Росарио отвела брата в красивую комнату на нижнем этаже. Едва переступив порог, Пене почувствовал в каждой мелочи заботливую и нежную женскую руку. В комнате все было расставлено с необычайным вкусом, кругом царили чистота и прохлада; так и тянуло отдохнуть в этом прелестном гнездышке. Некоторые мелочи вызвали у Пене
– Вот звонок.- Росарио показала на шнур, кисточка которого свисала у изголовья кровати.- Тебе нужно только протянуть руку. Письменный стол поставлен так, чтобы свет падал слева… В эту корзинку можешь бросать ненужную бумагу… Ты куришь?
– К несчастью, да,- ответил Пепе Рей.
– В таком случае, сюда ты можешь кидать окурки.- И Росарио ткнула носком туфли в медный сверкающий тазик, полный песка.- Нет ничего хуже, когда на полу валяются окурки… Здесь умывальник… Вот гардероб и комод. Часы, по-моему, лучше повесить рядом с кроватью… Если свет тебе мешает, дерни за веревку, и штора опустится. Видишь? Р-раз…
Инженер был в восторге.
Росарио распахнула окно.
– Посмотри, окно выходит в сад. Солнце сюда заглядывает после полудня… Здесь у нас висит клетка с канарейкой: она поет целыми днями. Если тебе надоест, мы ее уберем.
Росарио распахнула еще одно окно, напротив.
– А это окно,- продолжала она,- выходит на улицу. Из него хорошо виден собор: он очень красивый, и в нем много цен-постей. Англичане специально приезжают им полюбоваться. Не открывай оба окна сразу, будет сильный сквозняк.
– Дорогая сестренка,- сказал Пене, чувствуя, как неизъяснимая радость охватывает его.- Все, что я вижу перед собой, могли сделать только руки ангела. И я не сомневаюсь, что это твои руки. Прелестная комната! У меня такое чувство, будто я прожил в ней всю свою жизнь! Она дышит миром.
Росарио ничего не ответила на нежные излияния брата и, улыбаясь, вышла.
– Не задерживайся,- сказала она в дверях,- столовая на этом же этаже… в середине коридора.
Дядюшка Ликурго внес вещи. Пене вознаградил его за услуги с щедростью, удивившей крестьянина, и тот, несколько раз униженно поклонившись, поднес руку к шляпе, как человек, который то ли собирался снять ее, то ли надеть, а затем что-то невнятно пробормотал, словно хотел что-то сказать и не решался:
– Я хотел бы переговорить с сеньором доном Хосе о… об одном дельце.
– О дельце? Так говори,- ответил Пене, открывая чемодан.
– Сейчас неудобно,- промямлил крестьянин.- Отдохните, сеньор дон Хосе, у нас еще есть время. Дней в году много, пройдет один, настанет другой… Отдыхайте, сеньор дон Хосе… Когда захотите прогуляться… кобылка к вашим услугам… До свида-пия, сеньор дон Хосе. Дай бог прожить вам тысячу лет… Ах да, совсем забыл,- сказал он, возвращаясь через несколько секунд,- если вам надо что-нибудь передать господину муниципальному судье… Я сейчас иду к нему переговорить о нашем дельце.
– Передайте ему от меня привет,- весело проговорил Пепе, не находя лучшего способа отделаться от спартанского законодателя.
– Храни вас господь, сеньор дон Хосе.
– До свидания.
Не успел инженер достать из чемодана свой костюм, как в дверь в третий раз заглянули плутоватые глазки и хитрая физиономия дядюшки Ликурго.
– Прошу прощепия, сеньор дон Хосе,- заговорил он, неестественно улыбаясь и показывая белоснежные
– Приятель, вы еще здесь?
– Я это к тому, что мне надоели суды. Не хочу иметь с ними дело. Хотя, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Так храни вас господь, сеньор дон Хосе. Да продлит господь ваши дни на радость бедным…
– Прощайте, прощайте, приятель.
Пене закрыл дверь на ключ и подумал: «Ну и сутяги же в
этом городе!»
ГЛАВА V
КАЖЕТСЯ, ВОЗНИКАЮТ РАЗНОГЛАСИЯ
Вскоре Пепе появился в столовой.
– Если ты позавтракаешь плотно,- ласково сказала ему донья Перфекта,- то перебьешь себе аппетит к обеду. Мы здесь обедаем в час. Возможно, тебе не нравятся сельские привычки?
– Напротив, они великолепны, дорогая тетя.
– Так что же ты предпочитаешь: плотно позавтракать сейчас или заморить червячка в ожидании обеда?
– Я предпочитаю слегка закусить, чтобы иметь удовольствие обедать с вами. Даже если бы в Вильяорренде мне попалось что-нибудь съестное, вряд ли я стал бы есть в этот час.
– Мне незачем, конечно, говорить тебе, что с нами ты должен быть откровенным. Можешь распоряжаться, как дома.
– Благодарю вас, тетя.
– Как ты похож на отца! – воскликнула донья Перфекта, с подлинным восхищением взирая на молодого человека, пока он ел.- У меня такое чувство, будто я вижу моего доброго брата Хуана. Он так же сидел, так же ел. У него такие же глаза…
Пепе уничтожал незатейливый завтрак. Слова, обращенные к нему, взгляды тетушки и сестры внушали ему такое доверие, что он уже чувствовал себя, как дома.
– Знаешь, что сегодня утром заявила мне Росарио? – спросила донья Перфекта, устремив пристальный взгляд на племянника.- Она сказала, что ты, воспитанный на иностранный манер, среди роскоши и этикета, не сможешь вынести грубой простоты, в какой мы живем. Ведь у нас здесь все запросто, без церемоний.
– Она не права! – возразил Пепе, глядя на сестру.- Я больше чем кто-либо ненавижу фальшь и лицемерие так называемого высшего общества. Поверьте, я уже давно мечтаю, как сказал кто-то, слиться с природой, пожить вдали от суеты, в сельском уединении. Мне необходима спокойная жизнь, без борьбы, без треволнений, я не хочу завидовать и вызывать зависть других, как писал поэт. Долгие годы занятий и работы не позволяли мне отдохнуть, хотя я в этом очень нуждаюсь. Мои душа и тело стремятся к покою. Но, дорогая тетя, дорогая сестра, с той минуты, как я переступил порог вашего дома, меня окружило именно то спокойствие, о котором я всегда мечтал. Поэтому вам незачем напоминать мне
о высшем обществе и о большом свете: я с величайшим наслаждением променяю их на этот уголок.
В ту минуту, когда Пепе говорил, длинная черная тень упала на застекленную дверь, ведущую из столовой в сад. Солнечный луч, отразившись в стеклах чьих-то очков, скользнул по стене. Скрипнула щеколда, отворилась дверь, и в комнату важно прошествовал сеньор исповедник. Здороваясь, он снял шляпу и, почти коснувшись ею пола, низко поклонился присутствующим.
– Это наш исповедник,- представила вошедшего донья Перфекта.- Мы его очень уважаем. Надеюсь, вы станете друзьями… Присаживайтесь, сеньор дон Иносепсио.