Тревога и тревожность. Хрестоматия
Шрифт:
Изучающие тревожность авторы – Фрейд, Гольдштейн, Хорни – согласны с тем, что тревожность есть диффузное опасение и что главное различие между тревожностью и страхом состоит в том, что страх является реакцией на специальную (определенную) опасность, тогда как тревожность неспецифична, рассеянна, беспредметна. Особый характеристикой тревожности является ощущение неопределенности и беспомощности перед лицом опасности. Природу тревожности можно понять, если задать вопрос: что подвержено угрозе в переживании, которое порождает тревожность?
Угроза направлена на нечто, существующее в самой сердцевине личности.
Тревожность есть опасение, выраженное в угрозе некоторым ценностям, которые индивид считает значимыми
Угрожать можно как физической или психологической жизни (смерть, потеря свободы), так и некоторым иным ценностям, которые индивид идентифицирует со своим существованием (патриотизм, любовь и др.).
Основания для тревожности у разных людей различны, поскольку угроза направлена на ценности, которые индивид считает сутью своего бытия и основой своей личной безопасности, а все люди обладают индивидуальными ценностями.
Термины «диффузный» и «рассеянный» не означают, что тревожность менее болезненна, чем иные эмоции. Например, при равенстве других чувств, тревожность обычно переживается даже более болезненно, чем страх. Другие эмоции – тот же страх, гнев, враждебность – также охватывают весь организм. Скорее, диффузность и индифферентность тревожности относится к личностному уровню, на котором переживается угроза. Индивид испытывает различные страхи, отталкиваясь от той модели безопасности, которая им для себя создана. При возникновении тревожности угрозе подвергается именно сама модель безопасности.
Каким бы неприятным ни был страх, он испытывается как угроза, которая может быть пространственно локализована, что в итоге предоставляет возможность пусть теоретической, но корректировки или приспособления к ней.
В этом случае важно отношение организма к объекту, вызывающему страх, и если он будет устранен посредством успокоения либо посредством соответствующей борьбы – опасение исчезнет. Однако, поскольку тревожность затрагивает фундамент личности (ядро, сущность), индивид бессилен предпринять какие-либо защитные меры, направленные против угрозы. Проще говоря, он чувствует себя пойманным или – если тревожность сильна – подавленным. Индивид испытывает страх, но не может определить – чего именно он боится.
Тот факт, что тревожность представляет собой скорее угрозу сущности, ядру «Я», а не оболочке безопасности личности, заставил некоторых авторов описывать ее как некое «космическое переживание». Данная точка зрения важна для понимания того, почему тревожность является субъективным беспредметным переживанием.
Когда Кьеркегор подчеркивает, что тревожность относится к внутреннему состоянию, а Фрейд отмечает, что в состоянии тревожности «игнорируется объект», это не означает (или не должно означать), что опасная ситуация, вызывающая тревожность, не имеет значения. Термин «беспредметный» не означает лишь то, что при невротической тревожности опасность, ее породившая, была подавлена подсознательным. Правильнее считать, что тревожность является беспредметной, потому что она наносит удар по основе психологической структуры, на которой строится восприятие «Я», отличное от внешнего мира. Функция самосознания, как отмечал Салливан, заключается в том, чтобы защитить индивида от тревожности. Следовательно, и напротив, увеличение тревожности приводит к ослаблению самосознания. Осознание индивидом собственного «Я» как субъекта, связанного с объектами внешнего мира, уменьшается пропорционально увеличению тревожности и представляет собой просто коррелят сознания этих объектов.
Именно эта дифференциация субъективного и объективного разрушается адекватно силе испытываемой тревожности. «Тревога нападает с тыла» – как гласит известная поговорка.
Чем меньше в состоянии тревожности индивид способен различать свое «Я», тем меньше он способен дать ситуации адекватную оценку. Во многих языках это различается достаточно отчетливо: «некто опасается», но «некто встревожен». В тяжелых клинических случаях тревожность часто переживается и как распад «Я».
Таким образом, беспредметная природа тревожности проистекает из того факта, что угрозе подвергается сама основа безопасности индивида. Поскольку благодаря ей индивид может ощущать собственное «Я» именно как «себя
Так как тревожность угрожает основе индивидуальности, в философии она трактуется как понимание того, что некто может перестать существовать как Самость, как неповторимая личность. Некто представляет собой сущность – личность, которая обладает возможностью в любой момент столкнуться с «небытием» (nonbeing). Нормальная тревожность, связанная в умах большинства людей со смертью, есть общая единая форма тревожности. Но значение «Я» разрушается не только физической смертью; это может также выражаться в потере психологической или духовной идентичности, т. е. возникнуть как угроза утраты смысла бытия. Отсюда следует, что утверждение Кьеркегора о том, что тревожность есть «страх ничто», и означает в данном контексте страх стать ничем.
Феноменологическое описание тревожности подходит не только к невротическому, но к различным видам тревожности. Оно может быть применено, например, к реакции на страх катастрофы, демонстрируемый больными Гольштейна, а если принять в расчет разницу в интенсивности реакции, оно подойдет и к нормальной тревожности, испытываемой всеми типами личностей в различных ситуациях.
В качестве примера нормальной тревожности рассмотрим историю, рассказанную автору людьми, существовавшими в условиях тоталитарного режима. Видный специалист находился в Германии, когда Гитлер пришел к власти. Спустя несколько месяцев он узнал, что некоторые его коллеги брошены в тюрьму. Все эти дни он постоянно жил сознанием того, что находится в опасности, но никогда не знал наверняка – будет ли арестован и если будет, то когда, и что произойдет с ним, когда его арестуют. В течение этого периода он испытывал диффузное болезненное чувство постоянной неопределенности и беспомощности, которое было описано нами выше как одна из характеристик тревожности. Угроза, нависшая над ним, представляла собой не просто угрозу возможной гибели; это была угроза его существованию как личности, поскольку он трудился во имя веры и тех ценностей, которые идентифицировал со своим существованием. Эти реакции индивида на угрозу имели все основные характеристики тревожности; кроме того, они были адекватны актуальной угрозе, а потому не могут быть названы невротическими. Нормальная тревожность, как и любая тревожность, есть реакция индивида на угрозу ценностям, которые он считает единственно возможными для его существования как личности. Но нормальной тревожностью может быть признана реакция, которая:
– адекватна реальной угрозе;
– не включает подавление или другие механизмы разрешения внутреннего психического конфликта, а в результате этого – и внешнего;
– не требует невротических защитных механизмов для управления собою, но может быть изменена конструктивно на уровне произвольного осознания или ослаблена при объективном изменении ситуации.
Диффузные и индифферентные реакции грудных младенцев на угрозу (такие как падение и голод) подпадают под категорию нормальной тревожности, поскольку возникают до того, как ребенок достаточно созревает для интрапсихических процессов подавления, но после того, как эти процессы запускаются. Те же реакции могут быть отнесены к состоянию невротической тревожности. С этого момента данные угрозы, которые, как мы знаем, переживаются младенцем в беспомощном состоянии, могут объективно рассматриваться как реальная угроза его существованию.
В жизни нормальная тревожность протекает в форме так называемой «объективной тревожности» (Фрейд). Нормальную тревожность взрослые зачастую не замечают, поскольку интенсивность переживаний в данном случае мало отличается от интенсивности невротической тревожности. И хотя одной из характеристик нормальной тревожности является возможность ее конструктивного ослабления, она обычно не проявляется в панике или при других драматических ситуациях.
Но масштабность реакции нельзя путать с ее качеством. Интенсивность реакции важна для различения нормальной и невротической тревожности, только если мы обсуждаем вопрос о том, адекватна ли реакция реальной угрозе.