Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария
Шрифт:
Таким образом, когда святой Августин говорит: «Мы должны слушаться священника», он имеет в виду, что мы должны слушаться того священника, который есть у нас в монастыре, а нам самим не нужно стремиться принять священный сан.
Забота о соблюдении всех этих заповедей лежит прежде всего на игумене. (7.2)
Мы подошли к последним правилам, и святой Августин, учитывая все свои предыдущие наставления, напоминает игумену о той страшной ответственности, которую он несет: игумен должен заботиться о том, чтобы монахи соблюдали эти правила. Сейчас, когда нужно показать игумену, насколько трудна, хлопотлива и обременительна его миссия, святой Августин деликатно меняет образ речи: он не дает заповеди игумену или монахам, не повелевает,
И если монахи не соблюдают какую-либо заповедь, игумен старается исправлять их и должным образом наказывать.
Игумен не должен потакать братьям, когда они нарушают заповеди, но должен сразу их останавливать, иначе пропадет духовный настрой, который объединяет все братство. Когда нарушаются заповеди, тогда уничтожается основное условие для того, чтобы монастырь поистине стал собранием людей, возлюбивших Бога. Монашеское братство лишается жизненных сил и при всем желании не может жить во Христе. Нарушение монастырских порядков приводит к тому, что монашеские устои расшатываются, из-за чего угасает дух в братстве. Поэтому игумен обязан сразу же исправлять и наказывать братьев, преступающих заповеди. Иначе он окажется виновным пред Богом. Сегодня, предположим, он может своим присутствием и любовью поддерживать единство в братстве. Но если он снисходит нарушителям древних монашеских установлений, то монастырь уклоняется со святоотеческого пути и не имеет будущего.
О тех ситуациях, разрешить которые игумен не в силах, он сообщает священнику, чья власть над братьями больше.
Священник имеет большую власть над братьями, поскольку как духовник он беседует с ними на исповеди. Когда управление монастырем отделено от духовничества, игумен лишается огромного преимущества: он не имеет возможности влиять на души. Перед начальником человеческая душа не раскрывается так, как во время своего предстояния пред Богом на исповеди. Поэтому если с монахом, который чего-то настойчиво добивается, игумен будет говорить как начальник, то монах ему воспротивится, потому что у него своя логика. Но если игумен заговорит с братом иначе, с духовной точки зрения: «Чадо, хорошо ли ты сейчас говоришь?
Это ли смирение? Это ли самоотвержение? Так-то ты отдаешь предпочтение ближнему? Это ли богоугодно?» — то монах моментально изменится. Без всякого принуждения и наказания он сам решится сделать то, что следует. Если обычная власть оказывает давление на человека или, может быть, его вдохновляет, то духовная власть ставит монаха пред Богом.
Итак, в действительности невозможно, чтобы управление и духовная жизнь в монастыре были отделены друг от друга. Если игумен не имеет духовной связи с монахами, то он не ощущает пульса братства; он руководствуется только здравым смыслом и думает лишь о повседневных нуждах. При этом и братья будут говорить с ним не как на исповеди, не смиренно, но отстаивая свои права.
Тот, кто управляет вами, должен радоваться не тому, что распоряжается со властью, но тому, что служит вам с любовью. (7.3)
Если монахи обязаны любить и жертвовать собою, то тем более обязан любить и жертвовать собою игумен. Он самый первый не сможет прожить ни одного дня в монастыре как простой распорядитель. Только когда игумен смиряется, когда горит любовью к братству, он бывает настоящим отцом.
Игумен стоит выше вас и впереди вас изза присущей ему чести и преклоняет колени пред Господом из страха.
Игумен стоит выше вас, и вы, братья, должны воздавать ему честь, говорит святой Августин, потому что эта честь относится не к нему, но к Самому Господу. Он преклоняет колени и, преисполненный страха о вашем спасении, падает ниц пред Господом. Если вы должны совершать свое спасение со страхом и трепетом, то он тем более должен страшиться, ведь он отвечает за своих
Всем вам он показывает пример добрых дел, он обуздывает резвых, ободряет малодушных, поддерживает слабых, он терпелив со всеми.
Если дать резвому свободу, он взбудоражит все братство. Своей бурной деятельностью, живостью и разговорчивостью он всю вселенную перевернет.
«Ободряет малодушных». Малодушный страдает от множества внутренних проблем и не может преодолеть свою немощь, чувство неполноценности, закомплексованность. И потому игумен должен вдохновлять такого монаха, в особенности когда робость приносит ему духовный вред, лишает его дерзновения восходить к вершинам святости. Малодушие проявляется как в повседневной, внешней жизни, так и в духовной: изза него человек боится противостоять искушениям, помыслам, страстям, сатане. В этом случае игумену следует особенно подбадривать, вдохновлять монаха.
Игумен, говорится в правиле, — самый терпеливый человек в братстве. Монахи находятся в послушании, и в сущности именно они должны быть терпеливыми, но они, наоборот, требовательны и нетерпеливы. Если игумен станет вести себя так же, то монастырский корабль пойдет ко дну, потому что потеряет способность держаться на плаву.
Игумен, всем сердцем хранит уставы и вызывает у братьев уважение к себе.
Главное призвание игумена — всем сердцем хранить уставы, то есть не допускать в монастыре непослушания, которое может выражаться в стремлении высказать свое мнение, в распространении разных слухов и суждений, создании напряженной обстановки. Если игумен действительно любит монастырь и хочет обеспечить его будущее, то первое, что он должен сделать, — это создать атмосферу полного послушания. Непослушному монаху лучше покинуть монастырь, потому что в этом случае есть надежда на то, что он спасется и что порок не заразит братство.
Игумен не только заботится о том, чтобы братья слушались, но и внушает им уважение к себе. Уничижение игуменского достоинства недопустимо. Святой Августин придает столь большое значение уважению к власти, что, по его словам, игумен и вообще старший может даже не просить прощения у подчиненных ему монахов за допущенную ошибку, иначе зло усугубится. Если из-за ошибки монастырь только теряет равновесие, попадает в бурю, то просьба о прощении погружает его на дно, поскольку монахи перестают уважать игумена.
Он старается быть любимым больше, чем вызывать страх, и всегда размышляет о том, что даст за вас ответ пред Богом.
Естественно, игумен, как говорит правило, вызывает уважение к себе и заставляет слушаться не силой, но любовью. Также и монахи призваны любить своего игумена. Но любовь — это обоюдоострый меч, она может быть и опасной. Когда же опасности нет? Когда монахи любят игумена не за его способности и дарования: святость, мудрость, проницательность, энергичность — а потому, что он отец, старец и в монастыре являет собой образ Бога. Любят игумена, а не его дарования. Невыносима жизнь монаха, который не любит игумена всем сердцем. Песчинка будет казаться ему горой, и везде он будет видеть огромные, непреодолимые препятствия, тогда как любовь к игумену превращает горы в песчинки. Монаху, по-настоящему любящему своего игумена, легко жить духовной жизнью, находить утешение в Боге, преуспевать в молитве. И напротив, если монах не любит игумена, то все делается трудным и обращается против монаха, и он становится посмешищем.