Три Африки для Миши и Лизы
Шрифт:
Глава 16
Дома их ждал большой сюрприз. Народ близко к сердцу принял слова шамана, что будет проведен ритуал соединения Миша и Лиз. Поскольку это заявил шаман, считалось, что сигнал к приготовлению получен. И вряд ли получилось бы отказаться, сказать, что пошутил, что пока не готов. Ведь шаман одобрил, значит, практически гарантировано одобрение духов. И это закон.
Поэтому к возвращению Миши, Иму и Бомани население деревни деятельно готовило маленькое семейное гнездышко. Перебрали товары, распиханные по разным углам пещеры. Высвободили укромное местечко, вымели и застелили
— Шельмецы. Ладно, хоть ипотеку не оформили! И штампов в паспорт не изобрели.
Лиз готовила уголок для шамана, который переезжал в другое место, и стыдливо даже не смотрела в ту сторону, где планировалось помещение для нее и вождя.
Само мероприятие должно было произойти вечером. По указанию Кваку, мужчины наготовили много дров для ритуального костра и сделали новое кострище прямо посередине дворика. Специальную форму костра формировал сам Кваку. Потом мужчины занялись приготовлением целый туши антилопы, пойманной сегодня как раз к ритуалу. Женщины уже приготовили большинство традиционных кушаний, полагающихся в их деревнях для свадебного пира.
За тем, что еще оставалось томиться на костре, следил Узома, поскольку женщинам ближе к вечеру стало совсем некогда. Нтанда, Яа, Акоко крутилась вокруг невесты, помогая, советуя, что-то прилаживая, закрепляя. Нелегкая у них была задача, потому что ни у кого не было опыта сбора девушки под венец, да и ритуалы в каждом племени были разные, изобретали что-то индивидуальное на ходу. В новой деревне — новые традиции. Кроме того, каждая девушка тоже наряжалась, ведь предстояло необычное событие в жизни деревни Камни, и каждой надо было быть красивой.
Жених солидно ходил по хозяйству, демонстрируя спокойствие и сдержанность, но внимательно вслушивался во взрывы хохота, доносившиеся из пещеры. У мужчин главная подготовка к празднику была — помыться в ручье, надеть свежие штаны и рубахи и пригладить кудри.
Когда подошло время, которое шаман считал подходящим, все смолкли. Кофи передал, что дедушка Кваку сейчас выйдет, и его надо ждать.
Кваку появился в ритуальном одеянии, с небольшим барабаном и палкой с наконечником. Он остановился на пороге хижины и издал пронзительный возглас. Дальше проходило то, что напомнило Мише шаманский обряд, который когда-то видел на Алтае.
Шаман бил в барабан, пел на несколько голосов, ходил вокруг горевшего костра и вздымал руки к небу, как бы задавая вопросы тем, кто смотрит на него сверху. После особо пронзительного пассажа он остановился и повернулся к пещере.
Оттуда скромно выступила невеста в сопровождении подружек. Каждая девушка постаралась показать себя с наилучшей стороны, насколько было возможно в условиях, когда решение шамана о ритуале было принято только накануне, а материальные ресурсы поселения весьма ограничены. Из нарядов были в наличии только цветы из ближайшего леса и бусы из коммерческих запасов каравана Диего. Невесту постарались украсить максимально нарядно, но и остальные девушки смогли сделать друг другу прически и использовали те же бусы и цветы. Получилось очень красиво, а в стремительно надвигающейся ночи, в неверном свете ритуального костра, все выглядело очень эффектно.
Мишу подвели к величественному шаману, и тот долго
Потом связал кожаным шнурочком одну руку жениха и одну руку невесты и повел молодых вокруг ритуального костра. На каком-то круге спокойный, размеренный шаг в сопровождении боя в барабан незаметно трансформировался в ритмичный танец. Абубакар притащил пень и принялся вторить звуку барабана шамана, крепко шлепая огромными ладонями по дереву. Все прекратилось внезапно, когда Кваку что-то громко закричал, потрясая руками. Потом пришла очередь молодоженам развязывать завязанные узлы.
Миша чувствовал что-то невероятное в душе, стоя под почти черным небом в рабовладельческой Африке, с трудом приходя в себя после магического ритуального действа, которое захватило его. В голове звенело, казалось, что сознание уплывает.
У него была свободна левая рука, у Лиз правая. Им надо было развязать завязанный шаманом узел, чтобы продемонстрировать духам рождение новой семьи, в которой все будет делаться вместе.
После развязывания узлов шаман спел благодарственное обращение к тем, кто смотрит сверху и согласовал новый союз, потом дал команду перейти к праздничной трапезе. Традиционные вечерние посиделки, совмещенные со свадебным угощением, вышли немного скомканными, хотя угощения и жаренная целиком антилопа удались.
Очень усеченным получился ритуал бракосочетания. Не было многочисленных тетушек и дядюшек, которые обычно вели часть ритуала. Не было матушек, которые должны были научить дочерей правилам поведения с мужем, вплоть до интимных. Не было старших родственниц, которые частенько в первую брачную ночь помогали новобрачным советами, находясь рядом с ложем. Далеко не все ритуалы и обычаи, иногда очень различные даже в соседних племенах, были соблюдены, но была любовь.
На всем огромном африканском континенте не было другого места, в котором было бы сконцентрировано столько нежности и страсти.
Только для Миши и Лиз на небо высыпали яркие звезды, чтобы было с чем сравнивать сияние глаз любимой девушки. Только для этой прекрасной пары стрекотали ночные насекомые, только для молодых отдавала свой аромат скошенная трава, которая стала ложем любви. В этом страшном мире приходилось жить сегодняшним днем, беря от него всю сладость, какую только можно. Сначала любовь, а уже только потом: несчастные невольники, ужасные торговцы людьми и очень важное построение прекрасной Африки.
Пока не мешайте этим людям любить друг друга.
В эту ночь даже хищники обходили стороной это странное поселение, в котором торжествовала любовь.
Сколько раз за эту ночь Миша называл свою жену Лиз Лизой? Хорошо, что девушка ничего не понимала в ворохе нежных непонятных слов, которые шептал ей на ушко молодой муж. В минуту наивысшего счастья он говорил по-русски.
Он говорил, как давно ее любит, как отнимался язык, когда оставался с ней наедине, как боялся быть отвергнутым. И что он балбес, балбес, балбес. Что за это промедление его наказала судьба и забросила в страшную даль, откуда вряд ли можно вернуться. Ах, Лизонька, счастье мое, любовь моя.