Три башенки и бездонная пропасть
Шрифт:
Вчера по причине усталости и страхов граф показался мне слишком молодым и красивым для расчётливого убийцы, действующего годами, которым должен был оказаться после рассказа судьи. Сейчас, отдохнув, на свежую голову, я должна была составить новое, более точное впечатление.
И сделать это так, чтобы его милость ничего не заподозрил. Иначе вполне может статься, мне не хватит времени вывести убийцу на чистую воду, ведь он убивал и за меньшее.
Руки при этой мысли задрожали. А ведь это не книжка, не леденящая кровь выдуманная история, которую можно захлопнуть
На ужин я явилась без опоздания. Столовая была освещена не в пример лучше обычного, простыми светильниками были заставлены все свободные поверхности. Граф, всей своей позой выражая нетерпение, стоял у стола и ждал, пока я войду.
– Добрый вечер, ваша милость.
– Добрый, мисс Ильза. Прошу, давайте начнём, я проголодался, как зверь.
– Да, конечно. Но вначале разрешите мне поблагодарить вас, чего я вчера не сделала, не успела сделать. Поблагодарить за то, что дали мне приют и.
– Право, не стоит благодарности!
– Резко ответил он.
– Я поступил, как на моём месте поступил бы всякий.
Сегодня он не выглядел таким уж беспечным и бесконечно солнечным. Скорее, грустным и мечтательным. Возможно, это просто усталость. Вокруг глаз тёмные круги, кожа бледная.
Теперь понятно, откуда у него подобная причёска. Если большую часть суток проскакать под ветром на лошади, именно так волосы и лягут. Точнее, встанут. Природная кудрявость в этом случае только ухудшает дело.
– Садитесь же, мисс Ильза!
– Да, прошу прощения.
Лизетта расстаралась и приготовила блюда, которые я раньше не пробовала. Они пахли так чудесно, что граф удивленно принюхался.
Он действительно проголодался и сосредоточил внимание на еде. То, что перед ужином милорд освежился и переоделся, наверняка заслуга камергера. Чёрный костюм с полосатым жилетом выглядел очень строго и празднично, и никак не мог быть надет без умысла. Видимо, Донер тем самым хотел показать, что граф рад моему присутствию, потому что сам граф не похож на человека, который бы вырядился в таких обстоятельствах.
Никакого желания беседовать его милость не изъявлял, а я не находила повода заговорить. От моей благодарности он отказался, интересоваться его делами было бы грубо, так как я не имела о них ни малейшего понятия, а он меня с ними знакомить не спешил.
С начала ужина прошло минут пятнадцать, а я всё никак не могла придумать темы для разговора, весь вид мистера Грейма говорил, что он погружён в свои размышления и общаться не желает.
Но мне нужно как-то достучаться до него, вызвать реакцию, которая укажет, что он за человек.
– Почему вы смотрите на меня с такой опаской?
– неожиданно спросил граф, тем самым разрешив все мои сомнения насчёт выбора темы.
– Надеюсь, вы не обидчивы и не станете относиться ко мне хуже из-за одного случайного взгляда. В моём положении начинаешь смотреть с опаской на всех встречных. Без состояния и защиты такие, как я, лёгкая добыча.
Он
– И, несмотря на свою подозрительность и осторожность, вы сочли за лучшее остаться в замке у незнакомого вам родственника, а не принять с его стороны материальную помощь, которая позволила бы вам жить свободно в любом другом угодном вам месте?
– Жить свободно? Насколько свободно, ваша милость? Вы мужчина и, видимо, забываете, а скорее, не имеете представления, что значит быть женщиной. Одно ваше имя и стены вашего дома дают защиты больше, чем если бы я находилась где-то вдали. Я только надеюсь, что на свете есть добро и единственный оставшийся в мире близкий человек не причинит мне зла.
Он слушал и задумчиво вертел вилку, сжимая и разжимая пальцы. Потом нехотя произнёс:
– Иногда человек делает зло не нарочно, без умысла. Бывает, он просто хотел поступить правильно, как того требуют понятия чести, но с другой стороны, для непосвящённого человека всё выглядит чистым злом.
– О, я не говорю о мелких недоразумениях, ссорящих людей, речь о настоящем зле! Его не прикроешь никакими недомолвками и неправильным восприятием ситуации. Зло имеет категории, которые нельзя судить двояко.
– И какая категория, по-вашему, самая тяжкая?
Я недолго колебалась.
– Убийство невинного, конечно. Нет более тяжкого злодеяния.
– Вот, значит, какая у вас позиция.
– Разве у вас иная?
Граф поднял глаза и я замолчала, окунувшись в его растерянность. Он хмурился, будто пытался что-то припомнить, но не мог. Что для него этот обмен мнениями - пустой разговор или он пытается оправдывать свои вероятные плохие поступки?
– Мистер Пак Блихсен!
– Тем временем раздался голос слуги и в столовую вошёл старик в костюме. На его круглом животе покоилась манишка, вышедшая из моды ещё до моего рождения, а седые волосы были зачёсаны за уши. Однако, несмотря на некоторую старомодность и нелепость наряда он выглядел приятно благодаря своей искренней улыбке.
– Прошу прощения!
– крикнул старичок.
– Я опоздал!
– Пак, ты не просто опоздал, а ещё и явился без предупреждения. Разве ты собирался присутствовать на ужине? Не помню, когда в последний раз такое случалось.
– Прошу прощения!
– не смущаясь, повторил старичок и, поглядывая на меня, уселся напротив.
– Я покинул сегодня своё убежище благодаря новости, которую услышал только сейчас. Мисс Ильза! Новое, прекрасное лицо, которое освежит стены нашего мрачного жилища и поселит в наши души радость. Я так рад знакомству, мисс!
– Спасибо. Мне очень приятно с вами познакомиться.
– Подумать только! Уже сутки минули с момента вашего появления, а я только узнал! Это последствия моего замкнутого образа жизни, я не переношу, когда меня тревожат и могу сидеть взаперти, занимаясь наукой, целыми днями. Бывает, я теряю счёт времени и слугам приходится напоминать мне, что пора бросить в желудок пирожок-другой.