Три чашки чая
Шрифт:
В шесть часов они были в Таксиле. [26] В 326 году до нашей эры Александр Македонский привел сюда свою армию. Город стал восточной окраиной его империи. Таксила расположена на пересечении торговых путей, соединяющих Восток и Запад. В этом месте проходил Великий шелковый путь, ведущий из Китая. Здесь был крупнейший торговый центр античного мира. И сегодня Таксила сохранила античные черты. Некогда тут находился третий по величине буддистский монастырь. Отсюда буддизм распространялся на север, в горы. Но если исторические мечети Таксилы тщательно ремонтировали и восстанавливали,
26
Таксила, или Такшашила — древний город в Пенджабе, расположен в 35 км от Равалпинди.
Абдул привел Мортенсона в чайную и познакомил с тремя пожилыми мужчинами. Мортенсон собрался сразу же говорить с ними о скидках, но Абдул осадил его, как наивного школьника: «Грег-сахиб, сначала нам нужно выпить чаю и поговорить о цементе».
С трудом устроившись на крохотном стуле, Мортенсон выпил пятую за день чашку зеленого чая и попытался вникнуть в суть разговора Абдула с новыми знакомыми. Белые бороды этих людей давно пожелтели от никотина. Разговор шел страстно. Мортенсон никак не мог понять, как он связан с цементом.
Оставив несколько грязных рупий на столе, он спросил: «Ну так что? Какой завод? Фетко? Фауджи? Аскари?»
«Они не смогли сказать, — объяснил Абдул. — Но посоветовали пойти в другую чайную. Двоюродный брат ее владельца занимается цементом».
Они побывали в двух чайных и выпили множество чашек зеленого чая. Ответ удалось получить лишь к обеду. Цемент с завода Фауджи подошел и по цене и по качеству. Он должен был выдержать суровый климат Гималаев. Приобретая сто мешков цемента, Мортенсон думал, что его школа должна быть прочной. Настроившись на скидку, Грег неприятно удивился тому, что Абдул, отправившись в контору, быстро оформил заказ по стандартным расценкам и попросил у него сто долларов задатка.
ОНИ ПОБЫВАЛИ В ДВУХ ЧАЙНЫХ И ВЫПИЛИ МНОЖЕСТВО ЧАШЕК ЗЕЛЕНОГО ЧАЯ. ОТВЕТ УДАЛОСЬ ПОЛУЧИТЬ ЛИШЬ К ОБЕДУ.
«А как же скидки?» — спросил Мортенсон, складывая расписку, в которой говорилось, что сто мешков цемента будут доставлены в отель «Хьябан» в течение недели.
Абдул закурил сигарету «Тандер» и отмахнулся и от дыма, и от вопроса Мортенсона: «Скидки? С цементом это дело не пройдет. Цемент — это… — Абдул задумался, как пояснить все непонятливому американцу. — Цемент — это мафия. Завтра на базаре Раджа будут скидки».
Мортенсон молча забрался в «судзуки», поджал колени, и такси рванулось в сторону Равалпинди.
В отеле Грег отправился в душ. Снимая через голову запыленную рубашку, услышал, как материя треснула. Он посмотрел на рубашку — та была разорвана почти пополам. Под слабеньким душем Мортенсон смыл дорожную пыль, затем снова влез в свою пыльную и рваную одежду. Она отлично послужила, но теперь нужно было покупать что-то другое.
Абдул встретил Мортенсона, когда тот поднимался в комнату. Оценив
Покинув зеленый оазис отеля, они направились в жилой квартал Равалпинди. На другой стороне дороги стоял десяток конных повозок. Лошади нетерпеливо перебирали ногами на жарком солнце, а пожилой мужчина с выкрашенной хной бородой энергично торговался с возчиком.
Над мастерской портного вывески не было. Она примостилась между маленькими магазинчиками на Хайдер-роуд. Все дома здесь либо разваливались от ветхости, либо пребывали в недостроенном состоянии.
Портной Мансур-хан сидел на корточках за крохотной витриной. Рядом с ним стоял вентилятор и лежали рулоны материи. Этот человеке имел поистине императорское достоинство, а очки в черной оправе и безукоризненно подстриженная белая борода придавали ему вид ученого. Мансур измерил обхват груди Мортенсона, удивился, измерил еще раз и записал цифру в блокнот.
«Сахиб, — сказал Абдул, — Мансур извиняется, но на вашу одежду уйдет шесть метров материи, хотя нам, пакистанцам, хватает и четырех. Поэтому придется заплатить на пятьдесят рупий больше».
Мортенсон спорить не стал и попросил сшить ему два комплекта одежды. Абдул раскрутил перед ним два рулона материи: ярко-голубой и фисташково-зеленой. Вспомнив пыль Балтистана, Мортенсон предпочел третий вариант и выбрал материю грязно-коричневого цвета. «Чтобы пыль не была заметна», — пояснил он разочарованному Абдулу.
«Грег-сахиб! — взмолился Абдул. — Лучше выглядеть чистым! Многие станут уважать тебя».
МОРТЕНСОН ПОПРОСИЛ ПОРТНОГО СШИТЬ ЕМУ ДВА КОМПЛЕКТА ОДЕЖДЫ. ВСПОМНИВ ПЫЛЬ БАЛТИСТАНА, ОН ПРЕДПОЧЕЛ ГРЯЗНО-КОРИЧНЕВЫЙ ЦВЕТ.
Мортенсон представил себе деревню Корфе, жители которой зимуют в подвалах каменных и глинобитных домов вместе с домашним скотом и греются вокруг открытого огня в своей зачуханной одежде.
«Коричневый цвет будет в самый раз», — твердо сказал он.
Мансур взял задаток. Над улицах Равалпинди раздался призыв муэдзина. Портной быстро отложил деньги в сторону, вытащил поблекший молельный коврик и ловко расстелил его.
«Вы научите меня молиться?» — неожиданно спросил Мортенсон.
«Ты мусульманин?»
«Я уважаю ислам», — ответил Грег, и Абдул одобрительно посмотрел на него.
«Иди сюда», — сказал Мансур. Мортенсон прошел в глубь заваленной тканями и нитками мастерской.
«ТЫ ДОЛЖЕН ПРЕКЛОНИТЬ КОЛЕНИ ПЕРЕД ВСЕМИЛОСТИВЫМ АЛЛАХОМ, ДА БУДЕТ БЛАГОСЛОВЕННО ЕГО ИМЯ».
«Каждый мусульманин перед молитвой должен совершить омовение, — объяснил Мансур. — Я уже сделал это, так что покажу тебе в следующий раз». Он подвинул к своему коврику рулон коричневой ткани, которую выбрал Мортенсон, и велел американцу стать на колени рядом с ним. «Сначала мы должны обратиться лицом к Мекке, где покоится наш святой пророк, мир ему, — сказал Мансур. — Затем ты должен преклонить колени перед всемилостивым Аллахом, да будет благословенно его имя».
Мортенсон встал на колени и при этом случайно задел ногой большой рулон ткани. Тот свалился на него и сильно ударил по спине — на Грега будто опустилась карающая рука божества.